— Кто отец ребенка? — перестав терзать мой рот, как-то совершенно не к месту поинтересовался у меня Стэн.

Мне стало дурно. Реально дурно. Во-первых, после пережитого стресса жутко хотелось уписаться, а во-вторых, из-за накатившей тошноты, познакомить ботинки Стэнфорда с содержимым своего желудка.

Первое делать было стыдно, а второе… Второе еще позорнее, чем первое, и поэтому я сказала правду:

— Ты.

— Я, — вполне утвердительно кивнул головой он, но зачем-то вопрошающе приподнял правую бровь.

И вот что я ему сейчас должна сказать?

— Презерватив, — я набрала в легкие воздух, собираясь с духом, чтобы все объяснить.

— Что? — вытаращился на меня Стэн.

— Не выдержал. Порвался. У тебя. Когда мы в клубе… Это самое…

Я думала, он меня сейчас убьет. У него было такое лицо… Зверское лицо.

Он молчал почти полминуты, а потом сказал нечто очень странное:

— Понятно.

Лично мне было ничего не понятно. И еще меньше я поняла, когда он, подхватив меня на руки, с мрачной рожей потащил из дома. Собственно, высказанное мною возмущение прозвучало именно по этому поводу:

— Ты куда меня тащишь?

— В штаб, — не сбавляя темпа, рявкнул Стэн. — Найду военного капеллана и будем узаконивать наши отношения.

— Я — против, — тут же вякнула я то ли с перепугу, то ли просто лишь бы что-то сказать.

— Да кто тебя вообще спрашивает? — Стэнфорд резко опустил меня на пол, и указательный палец его правой руки уперся в мой лоб, словно дуло «Брайана». — Запомни, Масик, если папа Стэн сказал «замуж», значит — замуж. И радуйся, что ты беременная, иначе я бы тебя отходил ремнем по заднице так, что о приключениях она забыла бы на всю оставшуюся жизнь.

Дальше меня снова подняли на руки и понесли в неизвестном направлении. Блин. Простите. В известном. Потому что этот чокнутый действительно тащил меня к капеллану.

Нет, в моем случае все же лучше к капеллану, чем ремнем по заднице, поэтому я заткнулась и больше не отсвечивала, радуясь тому, что вышла из передряги без серьезных травм и потерь. Разговор со Стэном, правда, все равно предстоял щекотливый, но самую главную правду он уже знал.