— Чего? — насмешливо приподнял брови он.

— Каждый имеет право на личную неприкосновенность и без добровольного согласи: не может быть принуждён к каким-либо действиям!

— Ну, ты и загнула, Цветочек! — хмыкнул Хок. — Нет, мы с тобой однозначно разные книжки читали!

— Я требую немедленно поставить меня и на пол!

— Тре-ебуешь… — весело протянул Хок и лукаво прищурился: — А иначе что?

— Я буду кричать! — нервно выдала Цветочек, и мужчина прыснул со смеху.

— Цветочек, вообще-то я тебя мыть, а не насиловать собираюсь. Там темень — хоть глаза выколи! Я тебя даже видеть не буду.

— Хоккинс, ты что, издеваешься? Совсем ничего не понимаешь? Я не хочу, чтобы ты меня голую трогал! Я в состоянии позаботиться о себе сама!

— Что, даже спинку потереть не дашь? — невинно поинтересовался он. — А я бы на твоём месте не отказался.

Цветочек стала розовой, как помидорка, и так уморительно запыхтела, что Хок еле сдержал рвущийся из груди смех. Занеся девушку в санузел, он поставил её под лейкой и, сложив стопку одежды на умывальнике, снял с полки бутылочку с гелем, а затем всунул её Фло в руки.

— Я не буду закрывать дверь, чтобы ты хоть немного могла ориентироваться в пространстве. Обещаю не подглядывать, но если услышу грохот или крик — не обессудь…

— У меня уже не кружится голова, и слабость прошла, — оправдываясь, пробубнила Фло, а затем, сердито зыкнув на так и не покинувшего помещение Хока, возмущённо прошипела: — Ты уйдёшь когда-нибудь, Хоккинс? Я в туалет хочу!

— Это карма, Цветочек, — шепнул Хок. — Тебе не кажется, что мы поменялись местами?

— Мелко, Хоккинс, мстить женщине за то, что она по долгу службы два раза видела твой голый зад, — возмутилась Фло, и Хок, не выдержав, громко расхохотался.

— Я рядом, если что, — покидая туалетную комнату, обронил он и, не желая больше смущать девушку, пошёл к столу, чтобы немного перекусить, пока она будет мыться.

Разобрав банки с продуктами, он смешал тушёнку с консервированной кашей, подогрел смесь посильнее, чтобы к моменту возвращения Фло в комнату еда ещё не остыла, затем постелил девушке чистую постель, и с чувством хорошо исполненного долга присел на скамью, поглощая свою порцию завтрака.

Через неприкрытую дверь душевой доносился звук льющейся воды, и в какой-то момент Хок понял, что прислушиваясь к нему, начинает рисовать в своей голове совершенно непристойные картинки обнажённой Дэверо, гибкое тело которой омывают упругие струи. Каша мигом стала поперёк горла, а мысли из разряда непристойных плавно перетекли в развратные. Мгновенно отреагировав на них, мужская физиология крайне неделикатно напомнила Хоку, что женщины у него не было достаточно давно, и сидеть на скамье стало очень неудобно.