— Ты же понимаешь, дочка… то есть… вы понимаете… моя жена, она ведь страсть как любопытна. Разве она могла бы упустить такую возможность для сплетен? Разумеется, бестолковая баба побежала за всадниками. Ну и… видела все, схоронившись за кустами неподалеку от вашего дома. И слышала, — Ирах почти умоляюще посмотрел на меня. — Ты ведь… пропавшая принцесса Ингрид, дочка? Открой старику правду…

Я тяжело вздохнула и отвернулась к распахнутому окну.

— Да, в общем, что спрашивать… Руна прибежала домой, вся тряслась от страха… До сих пор боится нос из дому высунуть. Она слышала, как лорд Милдред называл тебя… вас… ваше высочество. Я застонала, не в силах сдержать досаду. И принесла же нелегкая этого Милдреда! Теперь спокойной жизни в Трех Холмах не видать…

— Прошу вас… не надо! Для Энги, для вас, для всех односельчан — я просто ведьма Илва, и пусть будет так. Не для того я бежала из дворца, чтобы меня здесь называли высочеством.

— Так это правда, — почти прохрипел Ирах и грузно опустился на стул. — Да уж теперь и я понимаю, каким был глупцом… И как я раньше не уразумел? Ведь одно к одному складывается… Ты появилась в доме Ульвы в аккурат тогда, когда пропала бедняжка принцесса… А едва вы уехали из Трех Холмов, как разнеслась весть, что принцесса нашлась. И вот теперь… она пропала опять, а ты снова здесь, доч… то есть…

— Ничего не изменилось! — в отчаянном порыве я подошла ближе, присела возле трактирщика и накрыла ладонью его натруженную жилистую руку. — Для вас я всегда останусь Илвой. Я не вернусь во дворец, не стану женой Милдреда…

— Да уж не станешь, пока я жив, — процедил сквозь зубы Энги.

— Так-то оно так, дочка, — взгляд Ираха, казалось, слегка потеплел. — Коли хочешь, на то твоя воля… Нам ли, неразумным, спорить с благородными… И клянусь, от меня никто ничего не узнает, но…

— Но твоя болтливая баба, поди, уже побежала трепаться по всем углам, — невзирая на рану в бедре, Энги поднялся и, хромая, заходил по комнате, запустил пальцы в спутанные волосы. — Теперь нам точно житья здесь не будет.

— Нет, нет, — замахал руками Ирах. — Руна боится. Она никому ничего не скажет. Ее так трясло от страха, что она и мне не сразу решилась признаться.

Если бы не тяжесть нашего положения, я бы презрительно хмыкнула. Еще бы Руне не бояться: мало того, что я ведьма, которая может в случае чего превратить ее в пузатую жабу, так еще и принцесса, которая запросто может казнить ее на площади. Теперь ли ей не бояться, после того как закидывала меня камнями и хотела сжечь насмерть! О таком действительно не пойдешь болтать с подругами. Или… я слишком плохо ее знаю?