— А по мне, ответ на этот вопрос бесполезен.

Даже сквозь сплошное забрало Гало сумел углядеть вопросительный взгляд главы ковена и поспешил пояснить свою точку зрения:

— Не разбираюсь я в этих интригах. Как по мне, так проще найти сюзерена, которому можно доверять, и просто делать всё, что в твоих силах. Прямолинейно. Просто. Бесхитростного. Как полёт цельночугунной бомбы. И тогда все интриги отскочат от тебя, как горох от стенки: если ничто, кроме приказа свыше, не способно повлиять на твои поступки, то и управлять тобой может лишь тот, кому ты это право самолично передал.

Даркен задумчиво кивнул.

— Не каждый на это способен: не испытывать сомнений. Сомнения — трещины. Интриги цепляются за них, и именно таким образом получают возможность подправить направление твоего движения. Если бы все люди были, как ты, интриганы давным давно себя изжили бы: сил каждое их мероприятие требовало бы много, а выхлоп получался бы околонулевой.

Дворянин устремил взгляд вдаль, чуть повыше заборов, окружающих стоянку готового к отправлению транспорта, гружённого боевиками. Благодаря магическому контролю яркости серым глазам «номера один» удавалось различить силуэты высоких бетонных коробок новостроя, резко контрастирующих с приземистой архитектурой старорежимных домов на том берегу Влтавы.

— Невероятная ошибка полагать, что главной жертвой интриг становятся простаки: как раз уверенные в себе «шибко умные» и являются целью этих тварей. Но мы ведь какие? Мы же все «уникальные». Мы же лучше окружающих, верно? Зар-раза. Буквально сегодня видел со стороны всё уродство данных качеств. Вот только я осознаю, что сам их не лишён. Как говорил пан Эцих, «ирония — бессердечная ты курва».

Гало улыбнулся. Той особой улыбкой, которой улыбаются люди, отлично знающие, что будет дальше. Этакая демонстрация предчувствия некой вполне конкретной развязки, которая могла быть неожиданна для других: и то, что этих самых «других» не наблюдалось, совершенно не важно.

— И что же? Откажешься от своего стремления к уникальности? — хитро спросил громила.

Всё же, «номер три» был слишком прямолинеен, из-за чего любая его «хитрость» становилась видна за километры.

И Даркен не обманул ожиданий подчинённого.

— Вот ещё! — фыркнул юный дворянин. — Это заложено в человеческой природе! Это буквально закон мироздания! Я, конечно же, многое о себе мню, но отлично понимаю, что есть некоторые вещи, смертному неподвластные.

— Смертный не может изменить себя? — прищурился Гало.

— Может! — твёрдо ответил «номер один», а затем развёл руками. — Толку-то от этого? Ну, положим, стану я простым и прямолинейным парнем, вроде тебя, перестану юлить и пытаться возвыситься над окружающими. И что?