Сколь умиротворённым стал лик Лешей. Даже несмотря на деревянные крючья вместо зубов, что злым оскалом выглядывали из разорванной щеки. Даркен понятия не имел, вернётся ли после пробуждения Броня Глашек, или же придётся её вновь восстанавливать из отрезанного пальца. Наверное, это неправильно — усыплять разум, служивший последней преградой между силой бога и этим хрупким тельцем.
Однако Маллой-младший попросту не мог позволить этому разуму страдать ещё хоть минуту.
Этот разум заслужил отдых.
Да и в целом, Даркену хотелось проявить немножко заботы. Тем более, что это было несложно.
Хоть не ушло полностью ощущение чуждости оживлённой плоти, но силы в мышцах имелось достаточно, чтобы унести девичье тельце, пусть даже и облачённое в остатки доспеха. Если забыть обо всём, о прошлом и о будущем, сконцентрироваться на том, что происходит здесь и сейчас, сузить восприятие реальности до сиюминутного, то это было даже приятно: внешностью навязанная «номеру один» будущая пани Маллой обладала приятной, и даже наскоро заштопанные раны, да грубый дендромагический суррогат не могли её всерьёз испортить. То, сколь умиротворённо выглядела сонная аватара хтонического божества, не могло не тронуть сердце молодого человека. Во сне человек очищается от шелухи переживаний и расслабляется.
Занудка отбросила все маски. Ныне она была не боевой некромагичкой, не главой храма имени себя, не доверенным палачом сына рода Маллой, не сошедшей на грешную землю небожительницей и даже не попаданкой из другого мира. Она была просто девушкой. Такой… беззащитной. Сейчас, когда уязвимость не компенсировалась предусмотрительностью и жестокостью, с которой слечна Глашек привыкла наносить превентивный удар, в душе «номера один» пробуждались древние инстинкты защитника. Те самые, ответственные за особую нежность в голосе, за то, сколь заботливо молодой человек будет проносить хрупкое девичье тельце сквозь кажущиеся такими узкими и неудобными дверные проёмы.
Пожалуй, что нет: не был Даркен способен воспринимать синеокую занудку, как богиню. Простая смертная, ведомая мечтами. И пусть у неё есть сила и власть, недоступные другим, это не меняет главного: её надежд и чаяний.
Они мирские. Приземлённые.
Люди сопереживают лишь тем, на чьём месте способны представить самих себя. И вступаются лишь за тех, кого подсознательно считают похожими на себя. Альтруизм, на самом деле, весьма эгоистичная вещь. И, по сути, влезая раз за разом в драку, обнажая боевой поводок, Броня билась лишь ради воплощения одного единственного желания: ради покоя.