— Зря, — догадался Ольмарк. — Лучше б сразу отрубил ей башку.

— Зря, — согласно сказал Гел, прикладываясь к посудине уже не с квасом, а с пивом. — Потому что ведьма была хитра и прекрасно поняла, на что надеялась Ясмина.

«Зря, — угрюмо думал Тольяр, не в силах поднять глаз от столешницы, чувствуя, как сильно бьется сердце и, надеясь, что волнение никто не видит. — Ведь то была вовсе не старая ведьма. Ту гадину звали Астис. И она, живо разгадав, на что надеялась Ясмина, решила использовать обстоятельства. Обернуть все с пользой для себя. Равнодушно порушив человеческие жизни…»

— В ярости она прокляла Ясмину и не рожденного ребенка, сказав…

«Забирайте себе кольцо. Если оно вам важнее человечности, то в уплату сейчас я возьму за него именно то, что вам не нужно. Пользуйтесь до поры, но знайте, что вместо счастья оно принесет вам горе. Вместо могущества слабость. Вместо жизни — смерть. Таково моё обещание…»

— … и ушла сама, оставив в испуганного Ратибора с супругой…

«Если бы ушла. Она сделала вид. Затаилась, как змея в камнях, точно зная теперь, как ей использовать чужую жадность».

— … в назначенный срок у Ратибора родился сын, — понизил голос Гел. — Но он не был человеком. Проклятье превратило его в ужасное чудовище. Отвратительное страшилище. Ратибор обезумел от горя, поседев за несколько часов. Ясмина, чье сердце при взгляде на родившегося мальчика стало каменным, в ту же ночь ушла из дому. Так исполнялось проклятье старой ведьмы. В ту самую ночь она получила от кольца могущество, но оставила его по уговору в колыбели. И исчезла. Вот с тех пор-то и появляются слухи, да сплетни про женщин с каменными сердцами, в чьей власти останавливать сердца человеческие. Эти женщины ученицы бессердечной Ясмины и мстят они всему живому, ибо меняют свою человечность на знания. Только лишь ненависть к живому движет ими. Потому много зла приносят они, но главное зло еще только впереди.

— И что ж то за зло?

— Не спрашивайте меня, господин Ольмарк. Откуда могу я знать, что придет в голову злой Ясмине, если только жива она, по сей день?

— Гм, добрая сказка, — покрутил головой Ольмарк. — Пожалуй, ты заработал свою похлебку. Что скажешь, Яр?

— Брехня, — с видимым равнодушием пожал плечами парень. Лицо его горело, но в скудном освещении трактира это было плохо заметно. — Обыкновенная байка, которыми кормятся бродяги.

Гел оторвался от похлебки и неодобрительно посмотрел на одноглазого. Видно было, что мужчине не нравится слово «бродяга». Тольяр отвернулся. Рассказа вызывал желание спорить и доказывать, что там полным-полно вранья. Ну не использовала Ясмина своего мужа! Любила она его. И ребенка любила. Любила бы, если б не хитрая Астис.