— Постараюсь не перегружать тебя, — очень серьезно присягнул он. — Так вот, древние времена отличаются от нынешних не только лишь изменениями, коснувшимися человека. Все намного шире, чем ты можешь себе представить, мой друг. Дело в том, что в древности люди совсем не владели… магией.

— А еще не умели пить до скотского состояния, лицемерить и грешить с существами одного пола. Дальше что?

Он укоризненно молчал. Я ждал, не собираясь ни за что извиняться.

— Магии в то далекое время просто не было. В её нынешнем понимании. Люди практически не умели говорить, передавая смыслы через мысленное общение. Вся речь, все существование древних людей, которых еще и людьми-то назвать было нельзя, вращалось вокруг умения передавать свои мысли. И даже более того. В тот мире неважно было, какой силы твои мышцы и можешь ли ты ломать деревья голыми руками. Не было тогда героев. Не важно было твое умение швырять копье или бить зверя. Защищать и добывать. Потому что самым сильным и почетным был дар не передавать свои смыслы, а навязывать их прочим, — он поглядел на меня, явно ожидая какой-то бурной реакции. Я поёрзал, что можно было посчитать нетерпением — на самом деле мне было неудобно сидеть. — Навязать своё желание. Внушить и принудить к его исполнению. Ничего не имело значения в мире, где одни совершали все под влиянием других. Были живыми марионетками на поводках.

— Что ж изменилось-то? — хмыкнул я, перебивая даруемое откровение. — Сегодня то же самое. Сильный завоёвывает, а умный склоняет. Притворство. Политика.

— Нынешние короли-завоеватели дети в сравнении с повелителями древнего мира, — жестко ответил Каллиграф. — Они только учатся возводить замки из песка, там, где их предшественники возводили Цитадели.

Я невольно вздрогнул. Дети? Подобное обращение было и у Астис.

— Как злые самовлюбленные дети они грозят оружием, ломая все, что только могут, из-за одних лишь капризов. Политика притворна, но притворство можно разгадать. Можно что-то изменить. А в том мире ничего разгадать было нельзя. Нельзя было быть уверенным, что твои стремления принадлежат тебе. Изменить что-то было нельзя тем более. Владыки того мира зорко следили за всем, что приходило в головы их рабам. Дерзкие и свободолюбивые карались смертью.

— Прям все-все? Что-то не верится… сколько же было этих владык древнего мира?

— А сколько людей в мире современном? — он торжествующе выдохнул: — Два пола. Мужчины и женщины. Властвовали более сильные, способные не только передавать свои смыслы, но и внушать их. Женщины. Все.

— Ни хрена себе у вас представления о мире, — вырвалось у меня. Каллиграф грубость проигнорировал, продолжив: