— Ничто не вечно. Мир не мог вечно стоять на одном месте, пребывая в ледяном оцепенении. Однажды мудрейшие из мужчин создали Речь. Слова, которые позволяли защищать себя, сбивать с толку привыкших к вечной тишине владычиц. Слова, которые несли совершенно иные смыслы. Они несли силу магии, дополняемой жестом и силой самого мира. Слова позволяющие повелевать стихиями и заклинать духов. Так в мир вошли воплощения Богов. И началась война. Война огня и льда. Война женщин-владычиц и мужчин-магов. Кровопролитная и жуткая сеча, в которой победили маги, — он замолчал, размышляя над чем-то потаённым. Я мельком взглянул в окно. Ученики уже завершили диспут и куда-то расходились, оставляя садик в ведение бабочек и шмелей.

— Астис, — вернул моё внимание достаточно безжалостным способом опомнившийся маг. Астис. Так зовут мою головную боль. Мозоль на правой ноге, отзывается на имя Астис. «Астис» — шепчет мне растянутая связка. — Это имя принадлежало, как ты верно уже догадался одной из владычиц древнего мира. Дело в том, что большая часть женщин в конечном итоге утратили свои силы, и даже я не могу сказать, почему все случилось так, а не иначе. Они стали учиться говорить речью. Но только речью обычной — в их устах не рождались чары. Оставались, тем не менее, сильнейшие из владычиц.

— Верховные?

— Не совсем так. В том мире не было иерархии в привычном понимании. Просто сильнейшие. Они не лишились сил и не раскаялись. Боролись до последнего. Точнее до последней, ибо все они погибли, в конечном счете. Астис и есть последняя владычица древнего мира.

— Неплохо она выглядит для столь почтенного возраста, — едко ввернул я. Образ женщины с большими черными глазами и ласковой, возможно чуть безумной улыбкой, не вязался у меня с образом тысячелетней карги.

— Сколько лет мне? — вопросом на вопрос ответил Каллиграф. — Семнадцать? Или тридцать семь, как ты подумал, вероятно. Больше. Намного больше. Хотя, — он тут же поспешил развеять все подозрения, — я и близко не стою рядом с Астис.

— Допустим. И чем же я помешал этой великой владычице в таком случае? — я даже не сомневался, что он знает о моих проблемах. — Что же сделал я скромный Темный Властелин такого, что она попыталась меня угробить?

Каллиграф тонко улыбнулся:

— Ошибка. Она не разменивается на попытки. Если Астис вмешивается она идет до конца. Хотела бы смерти… убила бы.

Я вспомнил, как становились Драконьи Призраки на колени. Как кипела кровь в момент, когда я лишился власти над телом. Вспомнил и признал про себя правоту мага. Но только про себя.