— Это правда, ваша царская милость, что вы прибегаете к помощи одного из врагов нашей земли и пращуров? Того, который кощунственно называет себя «черным волхвом»? Саламата?

В голосе пожилого человека ножом заскрежетала сталь.

Бранибор, сопровождавший древнего служителя Семаргла по коридорам дворца и теперь занявший место у дверей, словно обычный охранитель, даже втянул косматую голову вглубь своего мужицкого тулупа. В великом воине и близком друге государя столкнулись два противоборствующих начала. Привычка принуждать всех в присутствии царя склонять головы и холопски принижать голос. И желание самому поклониться в ноги старику видевшему Богов.

Огнебор ничего не повторял дважды, поэтому когда опешивший царь ответил удрученным молчанием, он принялся смиренно ожидать слов. О, это было жутковатое зрелище!

Для Яромира, сидевшего прямо за обеденным столом, когда к нему без приглашения, миновав скривившегося рынду заявился лично Верховный Волхв. Для Бранибора, который стоя позади старца, на самом деле не знал, куда себя деть. Для превратившихся в статуи слуг, сменяющих подносы за царским столом. И для совершенно случайно оказавшейся за этим столом в окружении сметаны, запеченных рябчиков, вкусной форели и прочих дорогих лакомств, Ивы Блаженовой. По случаю оной случайности на ней было смутно знакомое и царю, и волхву зеленое платье, разукрашенное бисером и жемчугом, с затейливо оставленным открытым верхом. Похожие фасоном и цветом, но сшитые из несравненно более скудных материй носили так досаждавшие ранее ведьмы. Ассоциации у всех присутствующих работали правильно.

Наконец государь нашел в себе силы признать, что кусок фаршированной щуки он безвозвратно прожевал и Яромир крякнул:

— Государственные интересы требуют от меня… гхгм… терпимости к разным особам. Особливо ежели эти особи готовы встать на путь исправления и помогать в искоренении тех кто подлинно жаждет нашему делу зла.

— Диковинно заговорил, государь-батюшка, — с уважением поклонился волхв, подслеповато щуря зоркие, как у молодого, глаза. — Не слыхивал я ранее от тебя речей таких мудреных. Все проще выражался. Стал быть и нашим и вашим руки тянуть склоняют тебя твои антересы?

Ива Блаженова работая специально принесенным для неё столовым ножиком отрезала себе крохотный кусочек мяса со специями и обмакнув его в пряный травяной соус отправила к себе в рот, раскрыв коралловые губки. Яромир подперев локтями подбородок уставился на волхва тяжелым взглядом. Не привык он терпеть к себе снисхождения. Совсем не привык. Но традиции чтил, и отвечал вежливо. Даже не заметно, что через силу.