Отсвет костра упал на лицо девушки, и я смог разглядеть черты, пленившие Утера. Ей, наверное, было лет пятнадцать. Высокая, строй­ная, она изящно держала хорошенькую головку. В ней не наб люда- лось угловатости, свойственной этому возрасту, напротив, угадыва­лась ранняя, не по годам, зрелость. И внешность не обманывала: жена Горласа умерла, когда девочка еще не выросла из пеленок, и ее сразу растили первой дамой королевства.

Все это я узнал позже, тогда же увидел лишь миловидную девуш­ку, чья улыбка легко сводила мужчин с ума.

— Вас объявить? — спросил я Горласа.

— Нас что, не ждали? — в сердцах отвечал он, затем повернулся и узнал меня. — А! Это ты, Мерлин... — Мои имя прозвучало в его ус­тах как ругательство. Он еще раз тихо чертыхнулся и наконец выда­вил: — Как сочтешь нужным.

Да, Горлас не питал ко мне любви. Однако он уважал меня и, без сомнения, немного боялся — как всякий вельможа боится прибли­женных к королю особ.

— Тогда подойдем вместе, поскольку... — начал я.

— Я их проведу, — сказал Утер, протискиваясь между нами. Он

взял Горласа под руку и, развернув, повел через двор. Я видел, как все трое прошли между двумя кострами в отблесках дрожащего пла­мени. Игерна легко ступала между Утером и Горласом. Внезапно все остановилось в моих глазах, звуки и движение замерли. Осталось лишь жуткое видение впереди: Игерна меж двух королей.

Вот она, безымянная опасность, которую я чуял утром! Игерна! Ах, красавица дочь, в твоих руках будущее нашего королевства. Сегодня тебе доверена нить судьбы. Осознаешь ли ты это?

Конечно, она ни о чем не догадывалась. В ней воспитали не только благородство, но и добродетель. По природной невинности она не пользовалась своей красотою в корыстных целях, как это свойственно не столь совестливым женщинам. Будь она годом-двумя старше — и весь мир мог бы сейчас рухнуть.

Я, спотыкаясь, двинулся за ними. Они как раз вступили в зал и приблизились к Верховному королю. Утер встал сбоку от брата. Ав­релий приветственно похлопал его по спине — полагаю, до сего мига Верховному королю было не до брата — и вложил ему в руку чашу. Утер принял чашу, отпил и передал ее Горласу. Тот, отпив, принес клятву верности Верховному королю.

Тут взгляд Аврелия упал на Игерну, и он улыбнулся. Все его суще­ство переменилось. Может быть, дело было в упоении торжеством, или в игре света на ее лице, или в зове юности, или просто в выпитом вине. А может, в чем-то другом... Однако я видел, как с этого перво­го взгляда зажглась любовь.

Увы, это видел не только я!

Утер напрягся всем телом. Будь он дикобразом, он бы ощетинил­ся. Улыбка застыла на его лице, свет в очах потух. Он словно съежил­ся на глазах, стоя в тени брата.