— Ах, Талиесин, найди себе отраду-женушку и будешь счастлив до конца жизни.

— Постараюсь, — рассмеялся Талиесин.

— Люби ее всем сердцем, — сказала Ронвен, увлекая Эльфина к дверям (рука его по-прежнему лежала у нее на талии), — и в доме твоем будет вечно царить благо.

Они присоединились к празднеству, которое продолжалось два дня. Эльфин оказался пророком: это был последний пир в этом году и в следующие тоже. А для многих — последний в жизни.

Золотые осенние деньки осыпались один за другим, и земля приготовилась к зимней спячке. Хафган, все такой же статный, с острым орлиным взором — хотя в длинных темно-русых волосах заметно прибавилось седины — сидел перед своей избушкой и смотрел, как длинная, тонкая струйка дыма уходит в холодное синее небо. Он долго наблюдал, как дымок завивается и распластывается на ветру, потом подобрал синее одеяние и заспешил к жилищу Эльфина.

— Позови мне господина, — сказал он молодому воину, без дела подпиравшему дверь.

Юноша потянул себя за ус. Хафган отступил на шаг и пнул его в голень. Парень чуть не рухнул.

— Давай, поторапливайся, — распорядился друид.

Через мгновение Эльфин уже стоял перед своим главным советчиком, моргая от яркого света.

— Не рановато поднялся, Хафган? — спросил он.

— Скорее слишком поздно.

— А в чем дело? Что ты увидел?

— Они идут.

— Пикты?

— С этого дня мы не будем больше говорить об ирландских пиктах или саксах, только о варварах.

— Ты хочешь сказать, они все идут?

— Чему так удивляться? Не ты ли сам говорил о грядущей тьме?

— Я надеялся, что у нас есть еще несколько лет, — сознался Эльфин.

— Годом больше, годом меньше, какая разница? Встречай день, когда он приходит.