Глава девятая

На следующий день Талиесин встал до зари и поскакал на Стеклянный остров встречаться с Харитой. Ночь была холодная, белый туман еще висел над болотами, расползаясь волнами от речных рукавов, чтобы вскоре рассеяться в теплых лучах солнца.

В саду Талиесин спешился, привязал лошадь к ветке и пошел между цветущими яблонями. Светало. Ночная роса на листьях и цветах искрилась белыми звездочками. Певец шел по высокой мокрой траве. Капельки влаги сбегали по угольно-черным стволам, редким дождем сыпались в мягкую зелень под ногами. Прохладный воздух уже напитался запахом яблоневого цвета.

Талиесин шагал по широкой дорожке. Постепенно он понял, что уже некоторое время слышит за деревьями тихий, но вполне отчетливый звук: переливчатая мелодия, песня без слов была такой же частью сада, как и бледно-розовые цветы. Он пошел на звук, думая, что, может быть, это Харита вошла в сад через другие ворота.

Однако певунью никак не удавалось настичь — стоило уловить, откуда льется мелодия, как пение стихало, чтобы вновь раздаться уже с другой стороны. Наконец, нагнувшись под низкой ветвью, Талиесин увидел посреди сада шалаш из свежесрубленных ясеневых ветвей. Перед шалашом сидела на трехногом табурете девица с волосами как утренний свет. Она была одета во все зеленое и смотрела на стоящий перед нею треножник. На треножнике висел котелок, под которым горел крохотный бездымный костерик. Котелок был круглый из неведомого отливающего багрянцем металла, украшенный изображениями диковинных животных.

Девица тихо напевала про себя и веером из перьев черного дрозда отгоняла поднимающийся над котелком пар. Снова и снова она запускала руку в плошку у своих ног, вынимала листок-другой и бросала в кипящую воду. Талиесин некоторое время смотрел на нее, прежде чем она подняла голову, взглянула на него холодно, без тени удивления в зеленых глазах, и сладким голоском проворковала:

— Привет тебе, друг! Рано же ты пришел сегодня в рощу. Что тебя привело?

Талиесин приподнял ветку и шагнул вперед.

— Я договорился здесь встретиться, — сказал он.

— Вот и встретился. — Девица улыбнулась то ли тому, что он здесь, то ли своей неведомой мысли. — Подойди поближе, певец, — сказала она, бросая в воду еще листок. — Подойди, поговорим.

Девица необычайно походила на Хариту и не уступала ей в красоте, хотя было в ее чертах что-то холодное, нечеловеческое — узор осенней изморози на летней розе или застывшее изящество весеннего снегопада.

— Я не хотел тебе мешать, — сказал он.

— Но раз уж ты мне помешал, неужто ты усугубишь свою вину, отказавшись со мной посидеть? — Говоря, она смотрела не на него, а в котелок.