Стивен Эриксон
Три повести о Бочелене и Корбале Броче
(The First Collected Tales of Bauchelain and Korbal Broach). Перевод: Карбарн Киницик
Стивен Эриксон
Три повести о Бочелене и Корбале Броче
(The First Collected Tales of Bauchelain and Korbal Broach). Перевод: Карбарн Киницик
Следом кровь
Следом кровь
Колокола раздирали Скорбный Град Молль, гремя в переплетениях узких аллей, потрясая любителей встать до зари, что уже поторопились разложить товары на лотках рыночной площади. Колокола бряцали и звоны, сталкиваясь над загрязненными мостовыми, летели дальше - в гавань, над неспокойными серыми волнами залива. Хриплое железо, колокола звучали голосами истерии.
Колокола раздирали Скорбный Град Молль, гремя в переплетениях узких аллей, потрясая любителей встать до зари, что уже поторопились разложить товары на лотках рыночной площади. Колокола бряцали и звоны, сталкиваясь над загрязненными мостовыми, летели дальше - в гавань, над неспокойными серыми волнами залива. Хриплое железо, колокола звучали голосами истерии.
Ужасный нескончаемый звук отзывался в глубинах крытых сланцем могильников, что перегораживают улицы и заполняют переулки в любом квартале Молля. Могильники старше самого Скорбного Града, каждый давно изрыт и перекопан в бесплодных поисках сокровищ, каждый остался торчать подобно язве, бубону некоей древней чумы. Звоны пролетали над россыпями ломаных костей в долбленых гробах, среди гнилых мехов и каменных орудий и оружия, бивней и жемчугов и драгоценных безделушек, над сгорбленными останками гончих псов, а иногда и коней - головы отрублены и помещены в колени хозяину, дыра от копейного удара зияет между левым глазом и ухом. Колокола рождали эхо меж мертвецов, беспокоя тени в столетнем сне.
Ужасный нескончаемый звук отзывался в глубинах крытых сланцем могильников, что перегораживают улицы и заполняют переулки в любом квартале Молля. Могильники старше самого Скорбного Града, каждый давно изрыт и перекопан в бесплодных поисках сокровищ, каждый остался торчать подобно язве, бубону некоей древней чумы. Звоны пролетали над россыпями ломаных костей в долбленых гробах, среди гнилых мехов и каменных орудий и оружия, бивней и жемчугов и драгоценных безделушек, над сгорбленными останками гончих псов, а иногда и коней - головы отрублены и помещены в колени хозяину, дыра от копейного удара зияет между левым глазом и ухом. Колокола рождали эхо меж мертвецов, беспокоя тени в столетнем сне.
Некоторые из жутких теней восставали на зов, во тьме предрассветной просачивались сквозь сланец и землю, черепки, чуя присутствие... кого-то, чего-то. Скоро они вернутся в мрачные обиталища - и для тех, кто их видел, кто немного знает сущность теней, этот уход больше похож на бегство.