Жена притихла на кухне; она еще не успела прогреть сырой песок, чтобы отчистить горшок с остатками утренней овсянки и тарелки, ожидавшие очереди на деревянном подносе. Мысленно он уже ее видел, неподвижную и тяжелую, слышал резкие, неглубокие, невероятно раздражающие вздохи.

- Ты, Манси?

Он медлил. Можно бы прямо сейчас - назад, на улицы - он знает звук глубин, знает узлы... все виды узлов. Он мог бы встать на пляшущую палубу. Мог бы бросить жалкий недогород, бросить ее и визгливых сопливых выродков, которых они наплодили. Мог бы... сбежать. Эмансипор вздохнул. - Да, милая.

Голос прозвучал резче. - Разве ты не на работе?

Он глубоко вдохнул. - Нынче я... - Он помедлил, но закончил громко и отчетливо: - ...без работы.

- Чего сказал?

- Без работы.

- Уволили? Тебя уволили? Ах ты бездарный, тупой...

- Колокола! - сорвался он. - Колокола! Ты не слышишь колоколов?

На кухне тишина. Потом: - Помилуйте Сестры! Идиот! Почему не ищешь работу? Возьми новую работу - если думал, что сможешь тут околачиваться, глядя, как детишек выгоняют из школы...

Эмансипор вздохнул. Милая Сабли всегда практична. - Я уже стараюсь, дорогая.

- Так приди с работой. С хорошей работой. Будущее наших детей...

Он захлопнул за спиной дверь и уставился на улицу. Колокола не умолкали. Воздух стал горячим, пахло свежими помоями, гнилой рыбой, человеческим и скотским потом. Сабли почти продала душу за старый, дряхлый дом, что сейчас за его спиной. Точнее, за округу. Насколько он мог судить, воняло тут так же, как в любом районе, где они прежде жили. Разве что гниющие в канавах овощи стали разнообразнее. "Положение, Манси, - без конца твердила ему Сабли. - Все дело в положении".

Напротив ткач Стурж слонялся у витрины своей лавки, открывая и снова захлопывая ставни и бросая в его сторону лукавые понимающие взгляды над горбатым курганом, перегородившим улочку между домами. Бездельник - пердун все слышал. Но не важно. Теперь Сабли закончит с горшком и тарелками в рекордное время. А потом вылетит наружу, шамкая деснами и выпучив глаза, выуживая из мелких вод сочувствие и так далее.

Вполне верно: ему придется найти новую работу до заката, или все уважение, выстраданное за шесть месяцев, исчезнет быстрее пламени свечки во время урагана. Вернется мрачный ярлык - Манси Неудачник - и призрак прошлого начнет тенью ходить за ним, а соседи вроде ткача Стуржа станут делать суеверные жесты, встречаясь на дороге.

Новая работа. Только это имеет отныне значение. Плевать, что какой-то безумец терзает город каждую ночь со смены сезонов, что каждое утро на улицах находят изуродованные трупы - граждан Скорбного Молля с пустыми глазами (если остаются глаза) и гримасами предсмертного ужаса... а их тела... все недостающие члены... Эмансипор содрогнулся. Плевать, что мастеру Бальтро больше не надобен кучер - разве что для перевозки команды сутулых похоронщиков с набеленными лицами, для последнего пути к гробнице предков. Так закончится весь его род.