– Что тебе надо?

– Истребитель для переоборудования. Точнее его корпус. Так проще будет. Исполнение моих заказов, понятно. Пусть они пойдут по вашему ведомству. Быстрее исполнят. Естественно, оплата этих заказов. Бригаду техников в помощь и биокомп с того истребителя, на котором я тренировался. Он меня уже знает, и я его изучил. А знакомиться с новым желания особого нет.

– Хорошо. Завтра с утра все, что нужно доставят к твоей пещере. Еще что–нибудь?

– Да. Феолу в помощники и освобождение от второстепенных занятий.

– Гм… я думал, ты попросишь вообще освободить тебя от занятий.

– Нет. Я должен еще многое узнать.

– Что ж. Договорились.

– Дерри, ты не заболел случайно? – встревожено поинтересовалась Феола, когда мы уже шли к дому.

– С чего такой вывод? – удивился я.

– Просто сегодня ты впервые признался в том, что еще чего–то не знаешь.

– Да ну тебя, – всерьез обиделся я.

Феола ехидно усмехнулась, но больше ничего говорить не стала. Глянула только на темный небосвод без единой звезды. Мимолетная тень коснулась ее лица. Коснулась и тут же растаяла. Я даже решил, что мне она показалась. Но тут Феола вдруг заговорила. Заговорила серьезно, без тени ехидства в голосе.

– Неужели там за Барьером люди по–прежнему продолжают убивать друг друга? Ведь перед ними вся Вселенная! Чего им там может не хватать?

Хотелось ответить чего–нибудь такое умное и взрослое, но в голову так вот сходу ничего не пришло.

– Прилетим – узнаем, – пожал я плечами.

– Ты так легко это говоришь.

Феола остановилась недалеко от крыльца нашего дома и чуть отошла от тропинки, устроившись на траве. Я остановился рядом и слегка поежился. Хоть и лето, но все–таки ночи в этом году прохладные. Тем более что лето уже подходит к концу. А после всех сегодняшних приключений сил на регулировку собственного теплобаланса у меня уже не осталось. Хотелось поскорее забраться в постель и уснуть. Феолу, как обычно, философская пчела укусила очень не вовремя.

– Вы там долго еще собираетесь сидеть? – К счастью для меня в этот момент на крыльцо вышла мама и углядела нас. Порой избирательность эмпатии сестры меня поражала. То она понимала то, что понимать ей не следовало, то не могла разобраться в том, что родному брату ужасно хочется спать, и он не настроен вести философские беседы.

– Идем, мама! – крикнул я. – Уже идем!

Сестра недовольно оглядела меня с ног до головы, но спорить не стала.