Староста была еще одной причиной, по которой Стиор старался как можно реже бывать в деревне. Его первое впечатление о ней полностью подтвердилось. Пилагма оказалась суровой женщиной, держащей в крепком кулаке всю деревню. Возможно, в этой глуши иначе и не выжить, но, как обычно и бывает, абсолютная власть повлияла на старосту не самым лучшим образом. Когда–то она была хозяйственной женщиной, искренне заботившейся о благе Совьего Гнезда. Не просто так ведь люди выбрали ее старостой и доверили свои жизни. Не так уж часто женщины могли занять такой пост. Для этого нужно было быть очень незаурядной личностью. Но с годами сладкий яд под названием «власть» подточил душу и преобразил человека. Все в деревне отныне делалось под присмотром и по повелению этой железной женщины. Ослушников наказывали сурово. Нет, не казнили – это слишком расточительно в глуши. Их делали общественными рабами, выполняющими самые грязные работы в деревне. Стиор как–то встретился с парочкой таких. Они пребывали в рабстве уже давно, и за это время потеряли почти все человеческие чувства. Остались только самые примитивные инстинкты – страх, голод, жажда. По сути, они ничем не отличались от домашней скотины, только были немного умней. Стиор, хорошо познавший человеческую сущность, не смог даже сразу понять, как такое удалось сделать с людьми. Потом, внимательно наблюдая за жизнью деревни, сообразил. Если к человеку относиться как к скотине, вести себя с ним соответственно, постоянно наказывать за провинности, а хвалить – удовлетворяя самые низменные желания, то, в конце концов, скотиной человек и станет.

На этом и произошло первое столкновение Стиора и Пилагмы. Староста недаром так обрадовалась появлению монаха. Без благословления Церкви ее власть оставалась непрочной, а тут такая удача. Она ни на миг не усомнилась, что ей удастся переманить отшельника на свою сторону, и никто уже не сможет выступить против нее. Но не тут–то было. Стиор подчеркнуто устранился от вмешательства во внутренние дела деревни. Крестил детей, отпевал, проповедовал, пытаясь потихоньку приучить людей думать самостоятельно, но и только. Все силы он сосредоточил на воспитании Раора.

Пилагма устроила Стиору истерику, о которой магу даже спустя несколько месяцев неприятно было вспоминать, но, в конце концов, отстала, довольная хотя бы тем, что отшельник хоть и не встал открыто на ее сторону, но и не выступил против. Между ними установился некий нейтралитет, где каждый с подозрением поглядывает на другого, но одновременно понимает, что выступить против равносильно самоубийству. Стиора это просто не интересовало, да и не было у него в Совьем Гнезде достаточного влияния, чтобы опрокинуть власть старосты, сурово правящей деревней вот уже почти два десятилетия. Пилагма же не могла открыто выступить против представителя Святой Церкви, авторитет которой в деревне незыблем – всего ее влияния не хватит, чтобы повергнуть Стиора.