– У меня есть телепат, – поморщилась Наташа. – Целыми днями только и делал, что ел да спал. У него, видите ли, тонкая душевная организация. О смерти он говорить не любит, мертвые вызывают у него ужас, а разговоры не о собаках или… гм… женщинах – скуку.

Артер улыбнулся.

– Телепаты, – пояснил он исчерпывающе. – Они сознают свою важность. Только за их дар их все носят на руках, им и делать ничего не надо, знай только передавай сообщения, кому скажут.

– Я думала это утомительно.

– Не утомительней обычного разговора. А вообще телепаты любят болтать между собой.

– И с телепатами других стран? – удивилась Наташа.

Леройс-старший хмыкнул.

– Закона нет, но есть такое правило: телепатов не обучают другим языкам. В принципе. Как раз во избежание.

– То есть совсем? – удивилась Наташа.

– Совсем. Телепатов не так уж и много, на самом деле, и дар открывается года в четыре. Такого ребенка сразу берут на учет. Родителям выгодно сообщать о даре, ибо государство сразу берет его на полное обеспечение.

– Забирает из семьи?

– Зачем? – удивился Артер. – Просто оплачивает все расходы на его содержание. Лучший лицей, лучшие педагоги.

– Хм… Только не обучают другим языкам? А зачем такое хорошее образование им тогда?

– Не обучают. А образование… как это зачем? Они ведь разные сообщение передают, в том числе и научные споры. Если они не будут понимать, о чем речь, могут ведь и от себя что добавить в меру своего понимания. И чем образованней телепат, тем выше он ценится.

– Ясно. – Наташа потянулась. – Ладно, засиделась что-то.

– Я прикажу подать карету к выходу.

– Спасибо, господин Леройс. И до свидания. Думаю, мы с вами еще увидимся, перед моим отплытием, но уже не по делу.

– До свидания, госпожа Наташа, – попрощался и Артер Леройс. – Счастливого вам плавания.

– У нас говорят «семь футов под килем», – улыбнулась девушка.

– Правда? – заинтересовался Леройс. – И что эта фраза значит?