— «Если ты так нервничаешь — просто лети. Ты всё ещё можешь добраться туда до исхода дня, если будешь лететь на предельной скорости».

— Да. Это — хорошая мысль, — ответил я. Я начал вынимать зачарованные камни, из которых формировалось моё летающее судно, когда заметил, что в правой руке я всё ещё сжимал алмазные кубики. Деконструировав мои чары, они прилетели обратно к центральному камню, и собрались в более крупный куб. Сейчас тот казался слегка затуманенным.

Приглядевшись ближе, я увидел, что в некоторых кубиках появились трещины. «Наверное, я уже не смогу использовать их повторно ни для чего размером с город», — с печалью подумал я.

— «Тебе вообще не следует их использовать. Они треснули. Это слишком опасно».

Я состроил обидную мину в качестве ответа своему внутреннему убийце радости, и запихнул кубики обратно в полагавшийся им мешочек. Прежде чем я успел запустить руку за своим летающим кораблём, мне в голову пришла ещё одна мысль, и эта была особенно гениальной. «Я бессмертный, неуязвимый, и обладаю силой как минимум четырёх богов… зачем мне вообще нужен летающий корабль?»

— Верно, чёрт возьми, — согласно сказал я. Я подумал было о крыльях, но решил, что это не модно. Вместо этого я произнёс несколько слов, и взял под контроль воздух вокруг себя, используя его, чтобы подняться прямо вверх. Создав щит в форме конуса, я использовал ветер, чтобы заставить себя двигаться вперёд по воздуху. Поворачивать было нелегко, но моя реакция и рефлексы теперь были значительно быстрее человеческих.

Я гнал себя по воздуху всё быстрее и быстрее, набирая скорость. Одна ошибка — и я вгоню себя головой в землю, или, быть может, в гору, когда окажусь ближе к Камерону. Однако эта мысль нисколько меня не пугала. «Скорее, мне будет жалко ту гору».

Глава 37

Глава 37

Сайхан сидел в тихом одиночестве. Ему было неудобно в той же степени, в какой реки мокрые… совершенно, полностью, и без всяких слов. Отсутствие огня доставляло небольшие неудобства, но в совокупности с холодным ночным воздухом, его сломанной ключицей, тупой болью в недавно вывихнутом бедре и разнообразными, всё ещё не сошедшими синяками… это было для него почти чересчур. Почти.

Высокая фигура приближалась медленно, но Сайхан узнал Харолда Симмонса по его характерной походке. Он шёл небрежно, что иногда скрывало его чрезмерную живость, но было ясно видно по тому, как резко он начинал и останавливал движение.