— Разве тебе не следует готовить людей? — спросил Сайхан у обрисовавшейся в темноте тенистой фигуры.

— Частично поэтому я и здесь, — ответил Харолд. — Теперь, когда… — он приостановился на миг, не в силах завершить предложение. — Теперь гроссмейстер — ты. Мне нужно твоё мнение насчёт утренней атаки.

— Я не гроссмейстер, просто самый старший по званию из тех, кто остался. Я также не способен встать в строй, что делает тебя самым старшим по званию братом, кто всё ещё компетентен, — с лёгким рыком ответил Сайхан. — Тебе следует вернуться к работе.

— Нет никаких сомнений в твоём повышении, конечно, если мы выживем, — сказал Харолд, игнорируя угрюмое настроение своего начальника.

— Да? — сказал Сайхан. — И кто меня повысит? Граф или мёртв, или с ним случилось что-то хуже смерти. Да и вообще, нас осталось только пятеро.

Харолд вздохнул:

— Скорее всего Королева переведёт наш орден на королевскую службу. Будут произведены новые рыцари. Работа продолжится.

Старый ветеран поймал взгляд Харолда своим собственным, твёрдым взглядом:

— Без архимага больше не будет уз земли. Что также приводит нас к тому факту, что мы с тобой живём «взаймы». Как думаешь, сколько ещё осталось, прежде чем мы потеряем себя?

— Не важно, — настаивал Харолд. — Мы живём нашей клятвой. Если у меня есть лишь несколько лет, то я потрачу их на неё. А что касается новых рыцарей, наш орден — не про внешнюю силу. Он — про идеал. Покуда есть люди, согласные с этой мечтой, мы никуда не денемся.

Сайхан сплюнул на землю:

— Ты действительно веришь во всё это дерьмо? Ты прямо как наш покойный гроссмейстер. Знаешь, что это ему в итоге дало? Смерть. И ему повезло. Ты бы видел его перед тем, как он умер.

Харолд не выказывал никаких внешних признаков своего гнева, но один из его кулаков рефлекторно сжался:

— Так ты говоришь, что готов отказаться от своих клятв?

Раненный воин засмеялся:

— Нет. Кроме них у меня ничего не осталось. Мне просто надоело слушать про них романтизированную херню. Мы убиваем, мы защищаем, и мы умираем. Любой, кто считает это славным ремеслом, будет разочарован.

— Дориан так не считал.

Сайхан повернул свою голову, чтобы посмотреть своему посетителю прямо в лицо, и в тусклом свете Харолд всё же разглядел предательский блеск слёз у него на щеках.

— Дориан был проклятым глупцом! Однако ты прав, большую часть жизни он так не считал, но не в конце. В конце он увидел неприглядную правду. Я видел это в его взгляде.

Гнев Харолда испарился, когда он осознал, насколько глубоко Сайхан страдал из-за потери Дориана: