Упоминание о детях слегка подняло мне настроение:

— Это за него ты меня поначалу принял? — спросил я.

— Да, за него. Он время от времени навещает меня, просто для того, чтобы проверить своего старого папу. Они с его женой живут где-то в десяти милях… в ту сторону, — сказал он, указывая куда-то на запад.

Мы поговорили ещё несколько минут, и я в конце концов принял его предложение, с тем условием, что он оставит себе мои собственные рубашку и штаны в обмен на свои запасные вещи. Они были из гораздо более качественного материала, чем его собственные, поэтому я надеялся, что он выиграет на этом обмене. Одежда, которую он мне дал, была грубой, но чистой, и достаточно хорошо подошла, хотя штаны были чуток коротковаты для моих длинных ног.

Во время нашего разговора я определил, что его зрение было очень ограниченным, хотя слух и обоняние были достаточно острыми. Он не заметил герб, вышитый на моей рубашке, или качество других моих вещей. Одно это уже дало бы большинству людей подсказку насчёт моего социального статуса, но мне понравилось, что со мной для разнообразия обращались как с нормальным человеком. Я не мог не задуматься о том, не стал ли бы мой отец похожим на него, если бы дожил до такого возраста.

Переодевшись, я потратил несколько минут на беседу со стариком, пытаясь придумать какой-нибудь способ отплатить за его доброту. Я мог бы оставить несколько золотых монет, но ему, вероятно, трудно будет потратить их, не став жертвой грабежа.

— Ты ведь не местный, да? — спросил он, нарушив ход моих мыслей.

— Нет, сэр, я живу в Уошбруке, в графстве Камерон. Это к северу отсюда, у границы с Гододдином, — честно ответил я.

Брови старика поползли вверх:

— Далеко же от дома ты забрался. Ты двигался по той новой дороге, которую строит Граф?

— Мировой Дороге? — удивлённо спросил я.

Он кивнул:

— Думаю, так её и называют. Предполагается, что она откроет весь мир. Этот волшебник, Граф ди'Камерон, её строит. По крайней мере, так мне сказал мой Сэмми в прошлом году.

— Она ещё не открыта, — сказал я ему, — но я слышал, что открытие уже не за горами. Что ты о ней думаешь? — спросил я. Теперь меня обуяло любопытство. Мне редко удавалось узнать мнения кого-то, у кого не было хорошей причины пытаться мне угодить. Пока мы говорили, я тихо сосредоточил своё внимание на его глазах, ища причину его слабого зрения.

— Поначалу я рассердился, как и мой сын, но он и Графа не особо любит, — сказал он.

— Это почему?

— Он — богобоязненный человек, был привержен Сэлиору до того, как у церкви начались такие неприятности. Он винит Графа — говорит, что волшебник убил его бога, и что это навлечёт погибель на наши головы, — объяснил фермер.