На сотню ярдов вне частокола земля была покрыта телами и обломками. Вдалеке неуверенно стояли те немногие, кто избежал разрушения. С первого взгляда, их вроде была почти тысяча, но их боевой дух перенёс потрясение, и я не собирался давать им время на то, чтобы вернуть себе волю к сражению.

Люди собрались вокруг меня, и я вспомнил речь Дориана, и словосочетание, которое возможно убило больше людей, чем слова «не должно».

— Пришло время! Покажем этим шлюхиным детям, из чего сделаны люди Лосайона! — закричал я. — За Лосайон!

— За Лосайон! — отозвались они.

— За Камерон! — заорал я.

Клич снова вернулся, и я почувствовал, как их сердце забились в одном ритме с моим. Я раскрыл рот, и заорал со всей мочи:

— В атаку! — крикнул я. Мы побежали вперёд как один огромный зверь, поглощая расстояние между нами и врагом.

Тут один из вражеских капитанов попытался сплотить их. Приподнявшись на стременах, он попытался организовать их для принятия нашей атаки. «Лэет Бэрэк!» — крикнул я на бегу, и над его головой вспыхнул свет. Послышался мощный грохот, и его лошадь встала на дыбы, скинув его на землю. Те, что были к нему ближе всего, оказались ослеплены, и стали бегать в замешательстве. Секунды спустя остальные полностью лишились боевого духа, и армия Гододдина бросилась бежать.

С этого момента наша атака превратилась в долгую погоню. Ни мы, ни преследуемые, не могли долго бежать, и вскоре мы преследовали их шагом. Некоторые из них спотыкались и падали, и мы быстро добивали пойманных врагов. Те из защитников, у кого отказывали ноги, просто останавливались и отдыхали, или падали прямо там, где стояли. Прошли часы, и мы последовали за ними до дороги через долину, прежде чем остановиться. Я наблюдал за тем, как потрёпанные остатки некогда великой армии Гододдина воссоединились со вставшими здесь лагерем раненными.

Меня пронзила острая боль вины, когда я вытащил последний мешок со стекляшками. Мы победили, но я обязан был в этом увериться. Мы будем не в состоянии снова сражаться, если оставленные нами люди каким-то образом завтра соберутся в атаку. Заскрипев зубами, я отбросил своё сострадание прочь, во мне почти не осталось места для милосердия. Одно слово и резкое сосредоточение моей воли смяли мешок у меня в руке.

Земля подпрыгнула у нас под ногами, заставив людей упасть на колени. Позже я узнаю, что сотрясение почувствовали даже в столице, Албамарле. В том конце долины, где мой отец построил свою дамбу, поднялся огромный столб огня и перегретого пара. Камни и огромные куски льда разлетелись на мили вокруг. Один из них даже приземлился во дворе замка Ланкастера, раздавив оставленную там телегу. Несколько секунд спустя нас настиг звук, на этом расстоянии звучавший как приглушённый рёв.