* * *

Возвращение обычно занимало не больше часа, но они пошли медленно, и у них ушло скорее часа два. Когда они прибыли, Албамарл казался странно тихим.

Стражи на воротах исчезли. Вообще, никогда не было видно, хотя войдя в дом, они обнаружили Абби и Сару, сидевших вместе в парадном зале. Обе выглядели так, будто плакали, и конкретно Сара казалась обезумевшей от горя.

— Где она? — спросил Тирион.

Сара подавилась своим ответом, но Абби сумела выдавить:

— В спальне.

Они направились туда, но Абби предостерегла:

— Не ходите туда. Вы не хотите это видеть.

Они проигнорировали её предостережение. Лира передала Лэйлу на руки Абби, и они всё равно пошли в спальню.

Кровь была в дверном проёме, кровь была на полу, даже на кровать она немного попала. Она натекла лужей на полу там, где лежало тело Кэйт, а также под одним из незнакомцев. Вторая из нападавших погибла от пламени, и с её тела крови почти не натекло.

Сперва они не говорили ни слова, молча осматривая комнату, но когда Лира подняла крошечное, изломанное тело Гарлина, её самоконтроль испарился. Таких рыданий Тирион никогда прежде от неё не слышал — громкие, всхлипывающие крики, испускаемые её задыхавшимися лёгкими.

Тирион ничего не мог для неё сделать. Встав на колени, он мягко убрал волосы с холодного лица Кэйт. «Я ничего не чувствую». Эти слова повторялись у него в голове, и в кои-то веки они казались правдивыми. Он был мёртв, совершенно мёртв. Затем его глаза заметили нечто, сжатое у Кэйт в кулаке.

Он подтянул её руку к себе, чтобы изучить этот предмет, мгновенно узнав зачарованный арбалетный болт. Она убила им мужчину в дверях, а потом, наверное, вытащила, чтобы пырнуть его соратницу.

Кэйт сражалась изо всех сил, тщетно пытаясь защитить ребёнка Лиры. «И этого было недостаточно», — подумал он, глядя на печально неадекватную зачарованную арбалетную стрелу. «Я оставил её здесь, и кроме этого ей нечем было воспользоваться…»

А затем плотину прорвало, выпустив волну мук и боли столь мощную, что она поглотила его. Рыдания сотрясали тело Тириона.

Лира подошла к нему, всё ещё неся своего мёртвого сына, и они обнялись, заливаясь слезами.

Некоторое время спустя, когда они наконец снова утихли, Лира спросила его:

— Ты же что-то сделаешь, так?

— Ага.

— Ты убьёшь их?