Мне было двенадцать. Устав от поучений мастера Горича, я удрал туда, в глубокий овраг, поросший терном и ежевикой, за старым фамильным кладбищем с крохотной часовней. Здесь никогда не корчевали кусты, здесь отказывались пастись овцы, здесь водились лисы и кролики, и бесчисленные птицы выводили своих птенцов.

Забраться туда по узким тропкам, проложенным зверями под сводами ежевичных побегов, мог только заигравшийся ребенок. Наевшись до отвала терпких ягод, я отправился исследовать этот заповедный край и спустился до самого дна оврага, туда, где с глиняных склонов сочилась влага, и крохотные ручейки стекали в осоку.

Сквозь переплетение ивняка журчала кристально чистая и обжигающе холодная речка.

Летний зной и поющая вода сделали свое дело — я заснул на усланной прошлогодними листьями земле, а когда проснулся, увидел прямо перед собой низкую каменную арку, высотой едва ли в мой рост. Она была наполовину занесена ветками, листвой и всяческим мусором. Ведомый неистребимым любопытством я протиснулся в узкий лаз и замер пораженный контрастом: под землей царил влажный холод и тишина — редкие удары капель и больше ни звука. И что-то еще, искристый холодок, пробирающий до костей, заставляющий волосы на затылке шевелиться. Широко открыв глаза, я сделал несколько шагов на встречу бархатистой тьме.

— Что-то ищешь? — беззвучно спросил кто-то.

Путь домой не остался в моей памяти — я примчался в замок растрепанный и исцарапанный, насмерть перепугав челядь диким взглядом и невнятной речью. Быстро сориентировавшись, мастер Горич выгнал всех, напоил меня коньяком, завернул в плед и долго носил на руках, пока я не перестал трястись и не заснул. Утром я не мог точно описать происшедшее — все стояло перед глазами, но слова на язык не шли. Домашние сошлись на том, что в овраге меря напугал какой-то зверь или бродяга, а мне ночами еще долго снились подземелья.

Меня необъяснимо тянуло в это место. Наверно, я был слишком глуп, чтобы испугаться по-настоящему. Вообразив себя черти кем и вооружившись свечкой, я принялся исследовать подземный лабиринт. Дело кончилось вполне предсказуемо — однажды я заблудился в бесконечных переходах, лишь наполовину искусственных, на разных уровнях простирающихся вглубь земли.

Он появился, когда погасла свеча, и вывел меня, хлюпающего и продрогшего, к дверям винного погреба, расположенного в подвале замка. Он был ехиден, но снисходителен, насколько может быть снисходителен Крабат из Подземелья — наш фамильный призрак. С его приходом тьма наполнилась таинственным потусторонним мерцанием, в котором парила бесформенная тень пришельца из-за Грани — черная на черном. Как зачарованный, я следовал за ней по извилистым проходам, искренне наслаждаясь жутковатым приключением.