По сравнению с первым поколением детекторов АНСИС, этот был на сто шагов впереди, и она не могла не ощутить гордость за свою работу. Её всё ещё раздражало то, что она не смогла воспользоваться нервной тканью Керэн. Девочка изменилась, и она считала, что эти изменения могли бы сделать эту модель более эффективной. Вместо этого она была вынуждена использовать ткани одного из клонов.

Её «дочь» была отнюдь не уникальной. После войны Таня собрала образцы ДНК от множества Ши'Хар, и вырастила из них много разных тканей, хотя основной упор был на создании нервных тканей. Большая часть работы велась над отдельными органами, но в нескольких случаях она сделала полных, человекоподобных клонов. Однако Керэн была единственной, кому она позволила вырасти подобно нормальному человеческому ребёнку. Остальные поддерживались в бессознательном состоянии, и в основном использовались для извлечения нужных ей частей.

«Но с её мозгом было бы лучше», — снова подумала она, уже, наверное, раз в сотый.

Обойти это было невозможно. Выросший в естественных условиях мозг был гораздо сложнее, с более тонкой структурой. Нейронные связи были там гораздо лучше, чем в мозге, выросшем без надлежащей стимуляции.

Как бы то ни было, она не собиралась растить ещё каких-то подопытных как «детей». Не то, чтобы у неё были какие-то моральные сомнения относительно последующего изъятия их нервных тканей, дело было просто во времени и неудобствах, связанных с взращиванием детей. Она также осознавала тот факт, что большинство людей сочли бы её действия отвратительными. Не могло быть и речи о том, чтобы попросить кого-то другого их вырастить.

В мире почти не осталось истинных преступлений. Суть преступления обычно вращалась вокруг урона — урона кому-то другому, урона себе, или урона обществу. Когда большинство людей жило в виртуальном мире, где убийство и воровство были невозможны, где люди могли обладать любым вообразимым богатством, урон ушёл в прошлое. Но Таня знала, что её действия будут рассматриваться в другом ключе.

Знай её коллеги-исследователи обо всём, что она сделала, знай об этом правительство, то они бы нашли какой-то способ сделать это преступным, если это ещё не было таковым.

Большая часть её работы ходила по краю. Работа над тканями и стволовыми клетками проблем не составляла. Выращивание полноразмерных клонов для извлечения органов заставляло некоторых её коллег чувствовать себя не в своей тарелке, но они могли утешать себя знанием того, что клоны никогда не пробуждались, и никогда не чувствовали боли. Чёрт, они даже не знал, что были живы.