— Ты преувеличиваешь, Роуз, — возразил я.

Роуз подняла брови:

— Нет, не преувеличиваю — и я думаю, что Королева со мной согласна. Как думаешь, что случится с Ариадной, если ты внезапно умрёшь?

— Ни черта с ней не случится, — уверенно объявил я.

— Её положение первой правящей Королевы Лосайона за всю историю будет в опасности. Решение посадить её на трон всегда было непопулярным. Оно было лишь наименее неприятным. Она пробыла у власти уже достаточно долго, и большинство привыкли к ней, но если ты исчезнешь, быстро появятся несогласные, — объяснила Роуз.

— Я уже не единственный волшебник в Лосайоне, — парировал я. — И все волшебники в Лосайоне твёрдо стоят на её стороне. К тому же, её поддержит Мэттью. Что бы ни случилось со мной, Камерон будет на её стороне. И у неё есть дракон. Лорды не осмелятся пойти против неё.

Роуз уважительно кивнула:

— Должна признать, дракон был мастерским ходом, и это действительно упрочняет её положение, но в мире политики твой сын никому не известен. Он не пользуется таким же уважением, как ты. Тебя боится весь Лосайон. Одним своим существованием ты затыкаешь рты критикам Королевы основательнее, чем все остальные факторы вместе взятые.

Я хмыкнул:

— Сомневаюсь, что меня настолько боятся.

— Значит, ты ошибаешься, — честно сказал Иган. — Твои деяния стали достоянием легенд.

«Скорее, достоянием кошмаров», — подумал я, но всё же был благодарен Игану за тактичную формулировку. Я подался вперёд:

— Но даже если так, Иган, твой довод идёт в мою пользу. Сегодня было ещё одно такое деяние. Как только слухи разлетятся по королевству, они вспомнят, что я ещё не потерял хватку.

Пенни удивила меня, с силой поставив чашку на столик. Меня больше удивило то, что она не сломала чашку, что было больше в её стиле, когда она расстраивалась. Вместо этого она была спокойной и собранной — а когда заговорила, то таким тоном, какой я ожидал от Роуз, а не от моей жены:

— Прошу простить моего мужа, — сказала она, обращаясь к остальным собравшимся. — Он — определённо самый фрустрирующий человек из всех, кого я когда-либо знала. — Затем она перевела взгляд на меня, и продолжила уже более знакомым мне образом: — Я часто мечтаю о том, чтобы придушить его, и прекратить мои мучения.

Все засмеялись, но мне пришлось её поправить:

— Нет, чтобы прекратить твои мучения, тебе пришлось бы придушить саму себя.

— Моё мучение — это ты, — твёрдо сказала Пенни. — Кого бы я ни придушила, тебя или себя, мои мучения прекратятся.