— Не буду спорить, — согласилась она, — но порой я нахожу, что мне любопытно. Когда я думала, что ты был мёртв, знание того, что твои дети всё ещё здесь, давало мне некоторое ощущение тебя самого.

— Но они же все не твои.

Она пожала плечами:

— Не важно. Родив Эрона, я узнала великую тайну. Любовь к детям — не вопрос крови или наследственности. Я люблю своего сына просто потому, что он здесь, и нуждается во мне, но если бы он был рождён от кого-то другого, я всё равно любила бы его так же. Когда становишься матерью, то понимаешь, что любовь к детям — не от рождения. Вот, почему старые нянечки любят всех детей, а не только своих собственных.

— Ты обрела мудрость, которая мне никогда не будет дана, — задумчиво сказал Даниэл.

— Но с одним ребёнком ты мог бы встретиться.

— Что?

— С моей сестрой, Бри́джид, — ответила она, бросая на него взгляд. — Ей сейчас пять. У неё твои глаза.

Даниэл сглотнул:

— Ты поэтому догадалась?

Она покачала головой:

— Сперва — нет, но благодаря этому догадаться было определённо легче.

— Но Сэт не знает, — спросил Даниэл, — ты так и сказала вчера…

— Нет, — согласилась она. — Он не знает, и его отец — тоже, хотя могут подозревать. Если честно, я удивлена, что старик женился на ней — она же отказывается называть отца ребёнка.

Даниэл поморщился:

— Твоя мать может быть убедительной.

Кэйт побледнела:

— Это я и так знаю.

— Она позволит мне увидеться с ней? Я думал, вы не разговариваете.

— Мы — всё ещё родня. Она порой посылает сестру обратно с Сэтом, когда тот навещает своего отца. Я скажу ему, чтобы он попросил об этом, — сказала Кэйт.