– Да, милая. Я слышу тебя. – он попытался улыбнуться.

Жалко вышло. Я поняла, что, глядя на меня, хочется плакать, наверное. Ну, по крайней мере, именно такое у него было выражение лица. И это еще ужаснее. Жалость… ненавижу. Облизав пересохшие губы, я продолжила:

– Ты можешь кое-что сделать для меня?

– Конечно, моя хорошая. Что угодно.

У него под глазами пролегли тени. Только сейчас увидела, как он устал. Но я чувствую, что крови во мне не безграничное количество, и скоро я уже перестану мучиться. Наверное. Поэтому я попрошу только об одном, потому что я не могу больше…. Зато никто и никогда не пострадает из-за меня. Нет меня – нет проблем.

– Позови Крисса. Только пусть близко не подходит.

Брендон нерешительно, но быстро махнул рукой Криссу. Тот тот час же примчался.

– Моя девочка, как ты? – он с состраданием посмотрел на меня, сдерживая эмоции.

– Истекаю кровью вот уже… даже не знаю, сколько времени. От боли выворачивает. Как думаешь, как я? – я даже нашла в себе силы усмехнуться.

– Тупой вопрос. Согласен. – но Криссу было не смешно.

Он переживал. Очень переживал и не знал, чем мне помочь. И я видела, что он ненавидит себя за то, что не может спасти меня.

– Брендон, – я посмотрела на него. – Я хочу поговорить с ним наедине.

Тот понятливо кивнул и отошел, начав снова переговаривать о чем-то с магистрами. Мелинда со слезами на глазах смотрела на меня, и даже Элизабет. Магистр Вилфорд… я видела в его глазах желание помочь. Но разве мне можно помочь? Не думаю.

– Каролина… я… – начал он, подбирая слова, но я остановла его:

– Тш-ш-ш… Тихо. – голос был слабым. – Дай мне сказать. – сглотнула. – От меня всегда был один вред.

– Нет, нет милая, что ты, ты! – возразил он.

– Тш-ш-ш… Не-ет, Крисс. – прошептала я.

Если бы ветер не успокоился, он бы и не слышал меня, наверное. А так хоть высказаться смогу перед смертью. – Ты же знаешь. Сам знаешь. Ты чуть не умер два раза. Разве такое случалось, пока мы небыли знакомы?

– Моя жизнь стала лучше, когда в ней появилась ты. – он с трудом удерживал слезы.

Наверное, и сам понимал, что говорим мы в последний раз.