Она почти поверила, что умрет. И что будет съедена той самой птицей, которая отступила, но недалеко, уселась на камне, уставилась на Милдред, будто прикидывая, с чего начинать трапезу. Эта птица была достаточно сильна, чтобы добить жертву, но на счастье Милдред, еще и труслива.

— Чучельнику не нужны части. Или мы просто не знаем, что именно он берет… не догадываемся, настолько обыкновенна и незначительна эта вещь. Он сохраняет тела. Возможно, какое-то время продолжает игру, допустим, пока не отыщет новую игрушку. Блондинок нужного типа не так и много. Если вспомнить хронологию, то сперва он выбирал натуральных, а после несколько снизил планку требований… Марион и Луиза были крашеными, а Бетти Лейк и вовсе использовала парик. Он подобрал ей другой, к слову, отличного качества.

…когда на дороге зашелестели колеса, Марион позвала на помощь. Она думала, что кричит громко, но вместо этого из горла вырвался сип. Впрочем, стервятник ответил на него своим мерзким голосом.

Машина остановилась.

И облегчение, которое она испытала, увидев рядом хмурого парня в полицейской форме, невозможно было описать словами.

Она позволила себя поднять.

Напоить.

И только тогда потеряла сознание. А когда пришла в себя, то узнала, что Элли исчезла…

— Я искала, но это… все равно, что искать золото в пустыне, просеивая песок сквозь пальцы. Поэтому я иногда возвращаюсь туда? Пытаюсь вспомнить. После аварии я долго находилась без сознания. Слишком уж долго, чтобы это было нормальным. И мне кажется, что моя память, возможно, что-то от меня прячет. Я обращалась к менталистам, но те крупицы дара, которые все-таки есть, оказывается, надежно защищают меня от вмешательства.

В его взгляде Милдред прочитала то же, что и в глазах последнего психотерапевта, с которым попробовала поговорить по-настоящему.

Да, она тоже безумна.

По-своему.

— Я буду принимать снотворное, — пообещала Милдред, изобразив улыбку. — Честно.

А вот Лука, в отличие от психотерапевта, ей не поверил.

Глава 23

Глава 23

Голова лежала на блюде.

Белом. Фарфоровом.

И скатерть тоже была белой. Настолько, что на фоне ее свечи казались кремовыми, а серебряные канделябры — темными. Канделябры точно не мои, как и скатерть, и кольца для салфеток, и сами салфетки.

И голова.