– И вы явились сюда, чтобы решить, из чего выбирать?

– Мы заявились сюда, потому что выбрали, – просветил его Эрринейм.

– Вы? Или те, кто вас послал?

– Не суть важно, – холодно заговорил нощник. – Это решение многих, нас лишь уполномочили выступить посланцами. Видите ли, нас не устраивает то, что предлагают они.

– Власть, открытый Кордон и новые умения? Вот не думал, что вы такие консерваторы, – Фрикс пытался соскочить с издевательского тона, но это было выше его сил.

Кровосос фыркнул носом и принялся рыться в карманах куртки, бормоча при этом «Куда ж я задевал, ну куда ж, такая иллюстрация хорошая, ну, не просить же их бежать за своими экземплярами, может, они тут такого и не держат…». Потом с торжествующим возгласом вытащил из кармана бумажку, сложенную в несколько раз, и всунул в руку Фрикса. С таким видом, будто это всё, решительно всё поясняло.

Это была выдранная страница из какого-то альбома по живописи. Пониже портрета художника (Хэйр Темноцвет, подсказала Фриксу память, основал школу живописи лет семьсот назад) шло изображение самого известного творения. Ниже – подпись: «Без Альтау». Хотя вернее было бы назвать картину – «Без Витязя». Художник красок не пожалел и сочно изобразил владычество нежити: клыканы топчут окровавленные трупы людей; из углов наползают светящиеся глаза; где-то далеко пожары – горят деревья и дома… На переднем плане картины застыла парочка кровососов с молодыми, но утомленными лицами, занимающаяся тем, что проще всего охарактеризовать как разврат. То, что картина перенесена на бумагу, яркости красок не умаляла. Фрикс молча вернул ее Эрринейму.

– Мы воевали с магами и людьми и после Альтау, – заговорил тот. – За территории, или из-за денег, или из-за каких-то старых обид. Но за века мы привыкли быть в этой стране. Мы породнились с вами, – тут он все же не выдержал, послал игривую улыбку Нереиде, и Фрикс начал привставать. – Мы приспособились. Нежитный пакт, а? Ваши магия и кровь взамен наших искусств и умений, а? Мы не бедствуем. И умирать ради этого…

Тут он перехватил взгляд Фрикса и скорчил гримаску:

– Ну да, ну да, у нас циклы размножения другие. Магия неживая, паразиты вроде как… Так что вроде как и умирать не можем. Но мы же радуемся, а? Злимся. Провожаем своих. Чувствуем. Разве это не значит, что мы… умираем, когда перестаём существовать? Эти, в синих плащах… говорят – вы древнее величие обретете. Станете такими, как были до битвы. А мы не хотим – такими, как до битвы. Знаете, говорят – мертвые помнят дольше, чем живые? Наши помнят это. И Альтау, и то, какими мы были до Сечи. На низших мы смахивали, вот мы какими были. Или на смертоносцев. Ну, пусть. Может, мы стали похожими на вас за века. Переродились, а? И… теперь пойти с ними – значит потерять то, что мы получили. И вот за это, – он потряс листком с картиной, – за это мы умирать не хотим.