А тут какие-то женщины. Странницы, селянки, шлюхи – да мало ли кто. Но стоило им поравняться, как путницы встали посреди дороги, и одна из них заговорила, звуками своего голоса разбудив дремавший в людях страх.

Но следом за голосом их всех накрыла другая волна. Волна неосязаемой слабости вошедшей в мышцы и подчинившей тела.

Только когда подчинившиеся приказу женщины беженцы вылезли из возов, сбиваясь в кучу, напоминающую овечью отару, возчик, точно прибитый к козлам, вдруг вспомнил – он уже слышал истории о странных ведьмах забирающих власть над человеческими телами. Эта мысль выступила потом на лице Бриаса. Колдуньи назвали имя какого-то Дариса Острослова – из числа беженцев выбрался один. Опрятно одетый молодой мужчина с приятным лицом. Он подошел к женщинам и выслушал их обвинения. Обвинения в оскорблении чести невинных дев, которые подарили право мстить.

Дарис, ты сам покараешь себя собственной рукой, – с пробившимся сквозь пафос звучной речи мстительным удовольствием уведомила парня женщина. – Это будет вполне справедливо.

В пыль дороги полетел тонкий и, как понял Бриас, отчаянно острый стилет. Неверным движением Дарис наклонился и принялся шарить по земле, загребая пальцами грунт. Словно слепой. А возница про себя обрадовался, что парень стоит спиной и нельзя сейчас увидеть его лица.

Смотрите все! – вдруг звучно крикнула та, что стояла слева. – Все вы, люди! Вершится правосудие! Честное и неподкупное! Месть! Смотрите и запоминайте! Каждый получит по заслугам! Убийца лишиться жизни! Вор – рук!

Бриас не мог совладать с шеей, чтобы посмотреть на жмущихся друг к другу мужчин и женщин, но чувствовал, что многие из них дорого бы отдали только бы не видеть такого правосудия. К собственному ужасу они не могли даже пошевелиться. Дарис одеревеневшей рукой сжимая нож, сонно возился с пряжкой штанов.

Вот оно рождается новое время! Все пусть знают, – распалившись, Левая прошла мимо воза и стала обходить парализованных людей, заглядывая в их сведенные марионеточной судорогой глаза. – Те, кто не хочет жить по новым законам, пусть сдохнет в вонючей куче отбросов! Пусть кликуша останется без языка, а насильник без...

Бриас не видел, почему женщина замолчала, но прекрасно расслышал тонкий свист рассекающей ветер стрелы. Онемение в шее прошло. А в уши ударил воющий протяжный свист. Из ущелья.

Правая женщина вполголоса ахнула и, содрогнувшись складками плаща, взмахнула рукой, точно сея что-то невидимое в воздухе. Но вылетевший из ущелья верхом на мчащейся галопом лошади стрелок оказался быстрее – ярко оперенная стрела саадака показала свою острую морду из шеи женщины в капюшоне. Она жалобно по-детски всхлипнула, пьяно повелась в сторону и упала, обмякшей рукой коснувшись колена замершего Дариса. Со своего места Бриас отлично рассмотрел каштановые локоны, выбившиеся из-под капюшона. Паралич почти прошел – Оти на подогнувшихся ногах скатился с козел. Люди заорали, завопили разными голосами. Те, что были покрепче побежали с гримасами на лицах, преодолевая сопротивление сводимых судорогами мышц. Другие – в основном женщины, без сил опускались на землю, принимаясь жалостливо голосить.