Андрей усмехнулся, отошел к двери и стоял некоторое время ко мне вполоборота, а по лицу невозможно было прочесть ни единой эмоции. Он злится? Смеется надо мной? Обдумывает предложение?

– Мне говорили, что ты отъявленная дрянь, – заявил он на удивление спокойно. – Но я не думал, что настолько.

– Я тебя чем-то обидела, – догадалась я. – Поверь, я не хотела. Если объяснишь…

– Ты убила Алису, – перебил он. – Такое объяснение устроит?

Что?! Я? Какого…

– Откуда ты это взял? – спросила я сиплым шепотом, вглядываясь в лицо Морозко. Он явно не врал. Действительно решил, что я убила Алису его распрекрасную.

– Я знаю, как это работает, – криво усмехнулся он. – Это ведь моя методика.

– Способ переселения в другое тело открыл ты?

– Причем давно, – кивнул он. – Правда, слушать меня тогда никто не стал, отмахнулись, как от надоедливой мухи. А ты вот… способной оказалась.

– Не я, – покачала я головой, отчего тошнота вернулась, и в ушах появилось противное потрескивание. – Альбина.

– Она сказала, что ты станешь обвинять ее. А еще ты прекрасно умеешь врать. И лебезить. И пользоваться своими… прелестями.

Последнее слово он буквально выплюнул и брезгливо поморщился, словно не на эти прелести он залипал месяцами. Если верить Мыши, Морозко был влюблен в Алису. Получается, все это время он помогал меня мучить именно из-за того, что считал: я ее убила. И переубеждать его, похоже, бесполезно.

Я с силой дернула веревку, отчего она впилась в запястье, и я поморщилась от новой порции боли.

– И что теперь? – усмехнулась. – Будешь меня тут держать? А дальше? Ты ведь в курсе, что меня найдут? Тогда тебе явно не поздоровится, учти.

– Когда тебя найдут, я смогу доказать, что ты убивала.

– Как… доказать?

Он хищно усмехнулся, сразу стало понятно: добра не жди. Морозко подошел ко мне и презрительно посмотрел сверху вниз. Коснулся указательным пальцем моего лба, и я вывалилась из реальности.

Было темно. Влажно. Воняло плесенью и кислым потом. Ноги утопали в чем-то вязком и липком, одежда противно облепила тело. Я не помнила, где нахожусь. Просто знала: нужно идти. Здесь оставаться нельзя, потому что… Холодно. Мерзко. И жутко хочется увидеть солнце. Потребность в тепле ощущалась остро, почти так же, как и необходимость дышать. Потому, когда я увидела впереди свет, тут же ускорила шаг.

Вспышка ослепила – на мгновение, но и того хватило, чтобы выступили слезы. А когда я проморгалась, то увидела ее.

Она стояла на краю обрыва, и смотрела вниз. Совсем рядом, в паре шагов от меня. Туман лизал ее босые ноги, ветер трепал непослушную юбку, то поднимая и обнажая округлые колени, то пеленая стройные ноги белым шелком. Прямая спина, волосы, собранные в высокую прическу, лишь одна непослушная прядь танцевала на ветру, ластясь к обнаженной коже шеи и плеча.