– Так и есть, – кивнула я.

– Отчего же вы не пришли в совет стриксов и не доложили о происшествии? Вы ведь знали, что здесь вам помогут. Вы ведь сотрудничали с советом около пятнадцати лет.

Я молчала. Не знала, что сказать, не навредив при этом Виктору. Упомяни я, что сообщила ему о переселении, проблем он не оберется. Не хотелось топить его – в очередной раз. Нужно было осторожно подбирать слова, но, как назло, они никак не хотели подбираться. Под пытливым взглядом следователя я снова превратилась в растерянную девчонку, и понимание этого жутко бесило.

– Вы пришли, – спокойно сказал он. – И сообщили. Виктору Алмазову, стало быть.

Я опустила глаза. Руки предательски тряслись, и я спрятала их на коленях под столом.

– Только вот он велел вам не высовываться, верно?

– Он покрывал ее! – истерично выкрикнула Альбина. – И себя. Чертов ублюдок! Угробил моего мальчика…

– Виктор боялся, – тихо ответила я.

– Боялся? – удивился Уилмор. – Чего?

– Что совет уберет меня, как доказательство возможности продлить себе жизнь, прыгая из тела в тело.

Казалось, мой ответ обескуражил дознавателя. Он около минуты смотрел на меня, не отрываясь, будто пытался обнаружить глубоко спрятанную ложь, а точнее, глубоко зарытую правду, которую пытались от него скрыть. Я не мешала. Он прав, это его работа. Мне остается лишь надеяться, что он профессионал.

– Версия господина Алмазова звучит иначе, – наконец, выдал он.

– Возможно, он и сейчас боится, – пожала я плечами и, набравшись смелости, снова взглянула Уилмору в лицо. – Вас.

– Если Виктор невиновен, ему нечего бояться, – бесстрастно, но несколько скованно ответил он.

– Случается, что и невиновных судят.

Уилмор вздохнул и потер виски. Утомился слушать нас? Выяснять, кто же из нас лжет? Дело и правда очень неоднозначное, за неверные решения дознавателя явно по головке не погладят, но какие решения в нашем случае – верные? Скорее всего, проще слить всех нас к черту и забыть, как страшный сон. Хотелось бы верить, что шанс выжить есть, иначе зачем он тут с нами возится?

– Случается всякое, – наконец, кивнул он и снова уткнулся в бумаги. – Спасибо, Яна. Вы нам очень помогли. К сожалению, вынужден вас задержать еще на некоторое время. Сами понимаете, дело весьма нетипичное и очень серьезное.

Я кивнула, понимаю, мол.

– Теперь я бы хотел поговорить с госпожой Алмазовой наедине. Прошу меня простить.

Я встала, направляясь к двери, но на полпути обернулась и набралась наглости задать вопрос.