И не зря. Что-то эти экзорцисты чудят, и демон вырывается. Тьма с щупальцами взлетает в небо.

Вот что значит: не можешь сам — предоставь все профессионалу. И это я про экзорцистов. Вот что им стоило последовать совету Эцика?

Но вслед за демоном взлетает и ангел.

— Боже мой. Это у нас что – и ангел настоящий? — вставляет главный.

Его капюшон спадает с лица. Я немного подвисаю, узнавая в нем министра по экзорцизму. Того самого, что был на балу. И уж не из-за него ли сейчас вырвался демон?

Что же это все значит? Я же помню, как он отключился на балу, как лежал без сознания. И как торопил меня Абдиэль, когда я его допрашивала. Те, кто напал на короля, скорее всего, так и не были найдены, но вот это...

Почему мне мысли о теории заговора с демоном приходят в самые непредсказуемые моменты? Да и вообще. Почему у Абдиэля не может быть союзников среди кого-то в городе? Он появляется в самый неожиданный момент.

Я перевожу взгляд на стену. К самому ее краю подходят белки, слегка обходя Нота и Катерину.

— Адские белки, — кто-то из экзорцистов показывает на дом.

И только я пытаюсь закрыть собой проход в дом, как в небе появляется еще одна широкая тень. Гатамон — его призвал то ли Эцик, то ли Абдиэль. Дракон кружит в воздухе вокруг света ангела и тьмы демона.

— А это еще что такое?

Хм-м, то есть демон и ангел для них неудивительно, а дракон — да?

— Это ваш король, — усмехаюсь я.

— Это демон так заколдовал короля? — начинают спрашивать экзорцисты своего начальника.

Мимо пролетает дракон. На его спине восседает Эцик. Видно еще тьму, но непонятно что происходит.

И несутся они в сторону замка будто реактивный самолет. Ох, надеюсь, они там город не собираются уничтожить, а то королевская казна значительно опустеет. Если там вообще что-то есть.

— Нет, идиоты. Это не король — это адская сущность, призванная уничтожить весь наш город!

Балахоны переключают свое внимание на моих белок и пытаются войти в дом.

— Так, стоять! Это мои адские белки, — я выступаю перед ними. — У меня разрешение на них есть.

Экзорцисты резко останавливаются, когда я закрываю своей фигурой вход в дом.