Ему почти удалось меня схватить, я кое-как успел уклониться, но его следующий удар кулаком отбросил меня назад с силой тарана. Я успел в последний момент отдёрнуть голову, когда его зубы сомкнулись рядом с моим ухом.

Серафина повисла у него на спине, но, казалось, он даже её не заметил. Однако, когда он на этот раз размахнулся для следующего могучего удара, я оказался быстрее.

Мой кулак в кожаной броне так сильно въехал ему по подбородку, что я почувствовал, как сломались кости моих пальцев. Он стоял и смотрел на меня пустыми глазами, медленно поднял руку к подбородку, чтобы потом, словно срубленное дерево, повалиться назад, похоронив Серафину под собой.

Мне, Варошу и ещё одному солдату с трудом удалось стащить его с Серафины. Сначала я подумал, что он раздавил её при падении, так глубоко он вдавил её в грязь. Но потом она шевельнулась, выплюнула кровь и грязь и с трудом встав на одно колено, замерла в такой позе, ошеломлённо уставившись на северянина.

Я вспомнил рассказы Рагнара, в которых речь шла о том, что некоторые северяне во время боя впадали в ярость. И что им было сложно сбросить с себя эту ярость после сражения.

Движение рядом со мной прервало мои мысли: это пленник, пошатываясь, пытался убежать в темноту. Я поднял свой меч, но Варош опередил меня, ударив его по шее древком арбалета.

— Ты останешься здесь, — объяснил он ему, в то время как пленник снова упал в грязь и остался неподвижно лежать.

Это Деркин кричал и мучился под пилой Девона, а не я.

Я отделался глубоким порезом сбоку живота, двумя сломанными пальцами и растянутым запястьем. Деркин лишился левого глаза, и чудовище раздробило ему левое колено. Здесь не помогли бы никакие медицинские навыки, Деркин тоже это знал, когда отважно подносил ко рту бутылку с ромом и пил. Боги были к нему благосклонны, он почувствовал только первые, нанесённые пилой раны, прежде чем потерял сознание.

Возможно, Зокора могла бы помочь, её целительные навыки были просто поразительными, но она и Варош были нужны в другом месте. Для всех, кто разбирался во врачевании было достаточно работы.

Что касается Зокоры, то она уже ждала нас на «Снежной Птице», поскольку нашла на вражеском корабле всего трёх противников, и двое из них умерло ещё во сне.

— Количество погибших с нашей стороны было на удивление маленьким, — сообщил чуть позже истощённый штаб-лейтенант, мрачно глядящей на него Эльгате. Даже сейчас море в гавани было неспокойным, и фонарь дико раскачивался над нашими головами. Но мне было всё равно, слишком уж я устал, чтобы чувствовать морскую болезнь. Я лишь сидел за столом и держал в здоровой руке керамический кувшин с самогонкой, которой наполнил кубок, и был рад тому, что кошмар закончился. Слева, устало прислонившись ко мне, сидела Серафина. Не считая синяков и скверного пореза на бедре, она не была ранена. Ангус сидел с другого стороны стола и обоими руками держался за голову. Его челюсть оказалась твёрже моей руки, сам он получил всего лишь несколько кровавых царапин. Воспоминания от том, как он впал в ярость, отсутствовали. — Пятеро погибших, ещё трое умрут, насчёт одного пока неизвестно. Почти два десятка раненых, двое из них… Даже если они поправятся, они больше не смогут выйти в море. Деркин потерял ногу и левый глаз.