Хаг приложился вслед за ним. Он вдруг осознал, что не испытывает к этому изуродованному человеку, что еще пару дней назад пытался их всех убить, ненависти или неприязни. По сути, именно этот «враг» был ближе всего к нему. Он напоминал ему отца и его приближенных, так как и был из них. Он напоминал ему его детское окружение, и пускай хороших воспоминаний там по пальцам пересчитать, это, все таки было чем то родным. Но вот он вспомнил убитых на холме, друида, перерезающего глотку, избитого, покалеченного могучего и униженного Дунланга, и теплота куда то уходила…

— Но я слышал и видел иное.

— Видел?

— В котле перволесья. Друиды показали мне…

— А-а-а, друиды — усмехнулся пьяными глазами Хаг.

— Даннан древнее нас и знают больше, не забывай об этом. Они истинные, первые дети.

— Ага, и этим истинным, первым детям не знакома ложь?

— Вот к чему ты клонишь? Им не было смысла мне лгать. Котел перволесья не лжет.

— Лгут те, кто тебе это показал. Или ты сам оболгал себя, не понял, что увидел.

— Все-таки ты никак отец. Тебе достаточно той истины, которой тебя когда-то научили.

— Он учил меня и другой…

— Но ты ее забыл. Но тем не менее, позволь тебе напомнить.

— Я люблю сказки — Хаг повел плечами.

— Лунг и его побратимы и сестры сами выжгли перворождённых детей — казнь девяти лет. Он проклял землю и убил пытающегося сопротивляться Келлхуса, отправил его копьем в бездну. А затем, засеял новыми детьми, неведающими…

— Неведающими что?

— Ответ на вопрос: как стать богами. Если один смертный смог, то и другие бы попытали удачу. Лунг поступил очень расчетливо, расчетливо и жестоко.

— Так вот истина — истина Келлхуса. Хочешь богом стать?

— Хочу воспротивится им.

— Зачем?

— Чтобы победить — коротко бросил Йемен.