— Его убили.

— Кто?

— Подозреваю, тот, кто боялся, что правда о торговле людьми выплывет. Но это было давно… очень давно.

— И все, кто был виновен, умерли? — уточнила Азами.

— Да.

— И мне некому мстить?

— Пожалуй, что да.

— А справедливость?

Я закрыла глаза. Что ответить? Справедливости не существует, ведь иначе не ушла бы Иоко, устав бороться с миром. А от Юкико не отказалась бы мать… и Мацухиро не осталась бы одна, и… Кэед… Араши нашла бы свое место в мире, а Шину не предала бы нас…

…или все-таки…

Я жива.

И они тоже.

Будем ли мы счастливы? Не знаю. Но у нас есть шанс, и глупо было бы его не использовать.

— Возьми, — я протянула рисовый колобок, на который уронила каплю из темного флакона. — Тебе нечего делать среди живых, но и среди мертвых твое время вышло…

Ее пальцы замирают.

Это не яд.

Это лишь дыхание бога.

— А если я не хочу… если… — белые крылья фурисодэ раскрываются и удлиняются, превращаясь в туман, а в нем проступают лица.

Множество лиц.

Множество душ, связанных одной волей. Измучанных, взывающих, и я слышу их шепот, который подобен грому в железной банке. Я чувствую их боль.