Поразмыслив, я предложила Тамаре Павловне перенести «Школу рукоделия» в дом. Во-первых, места больше, чем в полутемной кандейке торгового центра, во-вторых, антураж подходящий, в-третьих, за аренду я с неё брать не буду: одно дело делаем, и в-четвёртых, мне не надо на британский флаг разрываться, мотаясь без автомобиля по разным частям совершенно не маленького города. Женщина согласилась, поинтересовавшись, не хочу ли я полностью замкнуть направление на себе. Я пока не хотела. Ко всему бешеному темпу добавлять бумажную работу и лишнее общение с людьми было выше моих сил.

Вторую маленькую комнату я сделала жилой. Туда поставила встроенный шкаф, удобный раскладной диван, столик, полку для книг, уютное кресло, светильник, на пол кинула ковер. Это была моя хоббичья нора, куда я сбегала от суеты и бесконечного «надо».

Но по-настоящему дом стал обитаем после того, как Дениска – юморист подарил Тане кутёнка.

Приехав из армии, это чудо первым делом завалилось к нам в квартиру с ведром роз и с огромным тортом-мороженым в качестве «спасибо за бульон и носочки».

Рассовав цветы по всем вазам, мы сели втроём на кухне поедать торт и болтать о всяких глупостях. Денис рассказывал смешные истории о службе, Таня делилась впечатлениями о последнем походе, я говорила про «Короля Лир» и приглашала всех на концерт в честь дня города, в котором ребята будут участвовать.

Посреди нашей оживленной беседы на кухню пожаловал Рейслин. Окатив всех присутствующих презрительным взглядом желтых глаз, он лег возле пустой чашки и начал её очень громко вылизывать.

– Бедненький, оголодал, – проникся выступлением Денис и протянул кошаку руку. Тот, не обнаружив в ней ничего съестного, стукнул по пальцам лапой и с укоризной на меня посмотрел.

– Следующий приём пищи вечером, а то разжиреешь, – ответила я на немой укор янтарных глаз.

– Ему скучно! – заявил Дениска. – Вас весь день нет дома. Вот он и грустит.

– В данный момент он грустит, потому что не получил еды, – ответила я, и разговор этот забылся. Ровно на неделю.

Придя в пятницу вечером домой, я обнаружила насупившихся родителей, взъерошенную Таню, забравшегося на шкаф Рейслина и довольно носящегося по квартире лопоухого щенка бобтейла.

Кутёнок, увидев меня, помчался здороваться, но, запутавшись в своих четырёх лапах, плюхнулся и подъехал ко мне на животе. Сев на корточки, я приласкала это преисполненное радости чудо:

– И откуда ты такой взялся, Волкодав? – в глазах уже стояли слезы умиления. К собакам всегда относилась нейтрально, но было в этом малыше что-то прекрасное, что бывает только в детях: неподдельное доверие, счастье, интерес к миру.