– И опять вы попались, – так же злорадно сообщил он, залезая за ворот неподвижному Сорди и сдергивая с него амулет. – А говорили – не носите. Обманули? Дон Аквилио, вы куда? Сядьте на место и наденьте вот это.

– Зачем? – Совершенно растерянный начальник охраны осторожно взял протянутый ему амулет и подозрительно уставился на шефа, видимо пытаясь определить, не сошел ли тот в самом деле с ума.

– Дон Аквилио, бегите скорей, пока он с вами ничего не сделал! – в панике закричал пленник. – Позовите кого-нибудь! Вы же видите, он не в себе!

– Наденьте, наденьте, – настойчиво повторил Пассионарио, не обращая внимания на вопли. – Он предохраняет от эмпатического воздействия. Я сейчас буду допрашивать этого обманщика, и… не хочу, чтобы вам тоже досталось. А вы посидите и послушайте.

– Вы что, будете его… пытать? – подозрительно поинтересовался дон Аквилио, все-таки надевая на шею амулет.

Пассионарио нехорошо усмехнулся.

– Что вы, зачем? Я, конечно, могу, да и есть у меня такое желание, если честно, за то, что он сделал из меня дурака, и за то, что подставил Кантора. Но в этом нет необходимости. Вы никогда не задумывались, зачем это вообще делается? Зачем, чтобы принудить человека к чему-либо, ему причиняют боль?

– Чтобы сломить его, – предположил начальник охраны.

– Примерно так. Чтобы ему стало страшно. Чтобы животный инстинкт подавил в нем волю к сопротивлению. Это грубо, конечно, но очень действенно, – Пассионарио отбросил со лба длинную растрепанную челку, наклонился к полковнику Сорди и положил руки ему на плечи. – Так вот, нам совершенно не нужно пытать полковника, чтобы ему стало страшно. Верно, полковник?

Что касается Мафея, то он, подумав предварительно некоторое время, решил все же не приставать к кузену перед свадьбой и не нагружать его своими проблемами. Но и появляться на глаза наставнику тоже было как-то боязно, поэтому принц для начала наведался к Эльвире, дабы немного определить обстановку. Эльвиры в комнате не было, так что пришлось топать за ней в общую гостиную, где дамы собирались на посиделки и где вчера произошло явление двух пьяных эльфов народу. Подойдя к двери, он услышал голос Акриллы и слегка успокоился. По крайней мере вернулась, и то хорошо.

– Скажите просто, что вам завидно! – возглашала она каким-то совершенно необычным для нее, уверенным насмешливым тоном. – Вам всем так хотелось переспать с эльфом, что вы чуть не поубивали тут друг дружку, а он достался мне, и теперь вам ничего не остается, как дразниться. И между прочим, – добавила Акрилла, видимо, чтобы окончательно добить подруг. – Он мне сказал, что для них целомудренные человеческие женщины – самый писк. Потому что эльфийки этого анатомического нюанса не имеют от природы.