– Вы что, к некроманту ходили?

Из темноты донесся тихий смешок.

– То, что я не практикую некромантию, не значит, что я не знаком с упомянутой магической школой. И мне совершенно не нужна посторонняя помощь, чтобы узнать, жив человек или мертв, особенно если речь идет о моем достаточно близком друге и к тому же коллеге. Кстати, должен заметить, что ваш батюшка был весьма толковым некромантом, хотя Сила у него была своеобразная. И я хотел бы уточнить, вы уверены, что сегодня в Лабиринте с вами был не он?

– Конечно, – не сомневаясь, ответил Кантор. – Отец водил меня в Лабиринт, и я знаю, как он там выглядит. Это был не он. Я узнал бы его. Почувствовал… В общем… это точно. А откуда вы знаете? Мафей рассказал?

– Разумеется. Надеюсь, в этом нет ничего страшного? Его ведь никто не просил сохранять в тайне то, что он видел.

– Ну да… Сам он не мог догадаться… Но все-таки… Не надо…

– Как пожелаете. Я и не имел намерения распространять полученные от него сведения. Что ж, не буду вас больше утомлять, тем более что снадобье, которым столь нахально угостил вас преподобный Чен, кажется, начало действовать. Зря вы, конечно, так за него схватились, но что уж теперь… Спокойной ночи.

– Спасибо… – пробормотал Кантор, чувствуя, как липкий, тяжелый дурман медленно заволакивает окружающую его темноту. – Спокойной ночи.

Мистралиец почти сразу провалился в незнакомое место, где было полно странных маленьких машинок с вертящимися сверху лопастями. Такие он видел на картинке в одном из Ольгиных журналов, она называла их «вертолетами». Огромная стая невиданных вертолетиков вихрем носилась вокруг него, и от их мелькания до тошноты кружилась голова, но ни отвернуться, ни вообще пошевелиться Кантор не мог, а попытка закрыть глаза ничего не дала – даже сквозь сомкнутые веки он продолжал видеть эти дурацкие машинки, и они все кружились все быстрее и быстрее. Веселый шутник Лабиринт, чтоб его…

Ближе к утру, когда вертолетики исчезли и Кантор проснулся с беспощадной головной болью и такой дикой жаждой, словно он пересек пешком пустыню, в комнате появился Мафей. Повел вокруг глазами и шепотом спросил, спит ли Кантор и один ли он. Тоже гениальный вопрос, сил нет.

– Двое меня, – раздраженно проворчал Кантор и добавил еще пару слов, очень ярко выразивших его отношение к этому миру.

Ответ вполне удовлетворил юного эльфа, и он исчез в телепорте, прежде чем Кантор успел попросить воды. Правда, оглядевшись, мистралиец обнаружил, что налитая кружка стоит рядом, достаточно лишь руку протянуть. Кантор в два глотка расправился с одной из своих проблем, после чего рухнул лицом в подушку и подумал, что все не так плохо. Хотя то, что могло болеть, болело зверски, все же это можно было пережить. А вот если бы пришлось привстать… или прилечь?… в таком плачевном и беспомощном виде перед посторонним человеком… или, что еще ужаснее, перед дамой… Какое счастье, что у кого-то хватило ума не пускать сюда Ольгу и вообще не сажать никаких сиделок! Отвратительней всего, если в момент, когда плохо, и больно, и вообще хочется выть и рвать зубами подушку, над душой еще сидит женщина. Либо позорься, либо выпендривайся… Только бы Мафей не притащил сюда Ольгу, с него, сердобольного, станется…