– На них! – взывал кто-то из толпы воинов. – Смеееерть!
– Ибо вот наступает, – рычал Амброж, – день палящий, аки печь, а все гордецы и кривдонесущие станут соломой, и спалит их наступающий день так, что не оставит ни корня, ни ветви!
– Жеееечь их! Смеееерть! Бей! Убивай! Гыр на них![483]
Амброж воздел руки, толпа тут же утихла.
– Ждет вас дело Божие, – воскликнул он. – Дело, к коему приступить надобно с чистым сердцем, помолившись! На колени, верные христиане! Помолимся!
Армия со звоном и скрежетом повалилась на колени за стеной из щитов и загородей.
–
– Přijd' tvé královstvi, – гудело в один голос коленопреклоненное войско. –
Амброж рук не сложил и головы не опустил. Он глядел на стены Бардо, и глаза его горели ненавистью, зубы ощерены, на губах пена.
– И прости нам, – кричал он, – долги наши! Как и мы прощаем…
Кто-то из стоящих на коленях в первом ряду вместо того, чтобы отпускать грехи, выпалил в сторону стен из пищали. Со стен ответили. Зубцы затянул дым, пули и болты засвистели и градом забарабанили по щитам.
– И не введи, – рык гуситов вздымался по-над гулом выстрелов, – во искушение!
–
– Аминь! – возопил Амброж. – Аминь! А теперь вперед, верные чехи!
– Гыр на них! Бей-убивай!