Шарлей посвистывал, Самсон молчал. Едущий бок о бок с Галадой Рейневан выслушивал поучения, знакомился с хорошими манерами и освобождался от старых. К последним, достаточно строго поучал Галада, относится использование слова «гуситы», поскольку так говорят только враги-паписты и вообще люди, относящиеся к ним неприязненно. Следует говорить «правоверные», «добрые чехи» либо «Божьи воины». Полевая армия из Градца-Кралове, продолжал далее гетман Божьих воинов, это вооруженное крыло Сироток, то есть правоверных, осироченных незабвенным Яном Жижкой. Когда Жижка был жив, Сиротки, ясное дело, еще не были сиротками, а назывались Новым либо Малым Табором, именно для того, чтобы отличаться от Старого Табора, или от таборитов. Новый, или Малый, Табор Жижка заложил, опираясь на оребитов, то есть тех правоверных, которые собирались на горе Ореб, неподалеку от Тшебеховиц, в отличие от таборитов, собиравшихся на горе Табор у реки Лужницы, и там построили свое Городище. Нельзя, сурово объяснял правоверный гетман Сироток из Нового Табора, путать оребитов с таборитами и уж совсем наказуемо – связывать какую-нибудь из этих групп с каликстинами из Праги. Если на Новом Пражском Граде еще можно встретить истинных правоверных, поучал оребит с горы, расположенной неподалеку от Тшебеховиц, то уж Старый Город – это гнездо умеренных соглашателей, именуемых каликстинами либо утраквистами, а с этими истинные чехи не желают иметь ничего общего. Не желают и не должны. Однако пражан тоже нельзя называть гуситами, ибо так говорят только враги.

Рейневан сонно покачивался в седле и время от времени вставлял, что, мол, понимает, что было неправдой. Снова пошел снег, быстро превратившийся в метель.

За лесом, на распутье, неподалеку от спаленного Войбужа, стоял каменный покаянный крест, один из многочисленных в Силезии, – памятник преступления и покаяния. Вчера, когда сжигали Войбуж, Рейневан креста не заметил. Был вечер, сумрак, шел снег. Многое можно было не заметить.

Плечи креста оканчивались каменными клеверинками. Рядом с крестом стояли две телеги, не боевые, а обычные, для перевозки грузов. Одна, с совершенно поломанным обручем, сильно накренилась, опершись на ступицу колеса. Четыре человека тщетно пытались приподнять телегу, чтобы два других могли снять поломанное колесо и надеть запасное.

– Помогите! – крикнул один. – Братры!

– Разгрузите телегу, – крикнул в ответ Галада. – Легче будет.

– Тут не только колесо, – тоже криком ответил возница. – Дышло для пристяжной выломал, запрячь невозможно. Пусть кто-нибудь поскачет вперед, завернет какую-нибудь упряжку. Перегрузим добро…