Колокола били, огонь неистовствовал, шахта горела в огне. Рейневан и служащий компании Фуггеров наблюдали с опушки леса на склоне холма.

– Бытом, – покачал головой Рейневан, – от этих потерь придет в упадок.

– Так в этом, – служащий посмотрел на него так, как будто удивился, – весь смысл. Чтобы пришел в упадок.

– Кому принадлежат шахты?

– А зачем тебе знать? Поехали. Нечего здесь стоять.

– Поехали, – Рейневан повернулся в седле. – Поехали, Самсо…

Он онемел, его голос застрял в горле. Не было рядом огромного всадника на большом коне, но он готов был поклясться, что еще минуту назад был. Тем не менее, не было никого.

– Ты что-то сказал? – заговорил служащий. – Рейнмар?

– Поехали.

Они поехали лесом, вниз по течению речки Клодницы, по левому берегу. На десяти конях, Рейневан, служащий и четверо его прислуги, четверо вооруженных поджигателей эскорта. Около полудня они заметили большую тучу дыма, поднимающуюся над стеной бора на севере, на расстоянии приблизительно полмили.

– Это Шарлей, – легко догадался Рейневан. – Второй объект. Та officina ferraria. В местности Рудки, насколько я помню. Большой дым, а значит и завод немалый. Кому он принадлежал? Ах да, я забыл. Мне незачем это знать.

– Он принадлежал нам. Фуггерам.

– То есть как?

– Это завод Фуггеров, – пожал плечами служащий. – Шарлей только что поджег собственность компании. Военные разрушения, Рейнмар, задевают всех, все несут убытки. Было бы подозрительно, если бы Фуггеры были исключением. Впрочем, завод мы должны были и так закрыть, он был нерентабельным. Ты какой-то странный, Рейнмар. Как будто онемел. Интересно. Ты вроде бы уже битых пять лет занимаешься войной. И всё еще есть вещи, которые в состоянии тебя изумлять?

– Всё еще есть. Но всё меньше и меньше.

– С чем связан, – рискнул спросить Рейневан, – тот факт, что ты здесь собственной персоной? Подвергаешь себя риску, трудностям и неудобствам? Оставил свой раскошный кабинет, встал из-за стола, из-за которого ты привык править миром? Почему?

– За столом, – ответил через минуту служащий, – теряется контакт с настоящей жизнью. За документами перестаешь видеть реальный мир, за фактурами, векселями и аккредитивами перестаешь замечать живого человека. Накапливается рутина, а рутина – губительная вещь. К тому же, хорошо время от времени взбодриться. Попробовать приключений и вкус риска. Почувствовать, как кровь быстрее течет по жилам. Почувствовать, как…

Он не закончил. Из-за рощи на них налетели конные. Некоторые были в белых плащах. С черными крестами.

Рейневан едва успел накрутить тетиву самострела, выстрелил, не целясь, болт прошил шею мчащегося на него коня, конь встал на дыбы и рухнул вместе с наездником. Другие набросились на них, начали рубить. Рядом закачался в седле ударенный мечом поджигатель, Рейневан успел схватить его топор, с размаха саданул по шлему одного из нападающих, добавил еще раз, прежде, чем кони их разделили, увидел, как из-под вогнутого худсгугеля хлещет кровь. В ту же минуту ему самому кровь забрызгала лицо, всадники в белых плащах с крестами беспощадно рубили фуггеровскую прислугу, которая вяло защищалась. Порубленные поджигатели один за другим валились из седел на землю.