Ладонь на моей груди до сих пор дразнила мой сосок через одежду, будто я была какой-то игрушкой.

— Тарелку, милорд? Миледи? — спросила девушка, делая шаг вперед. Ее глаза сияли от стремления угодить.

Когда я посмотрела на праздничный стол, который буквально был переполнен всякими вкусностями, то мой желудок заурчал. Люди, казалось, совсем забыли об Ароне и своем лидере, наслаждаясь пиром. Я была голодна, поэтому кивнула.

— Мне надо поесть, — прошептала я Арону и попыталась встать.

Он резко дернул меня обратно, и мой зад плюхнулся на его колени. Арон запустил руку в глубокий вырез моего платья и стал дразнить мозолистыми пальцами уже мой обнаженный сосок. В этот момент я чуть не получила оргазм.

— Ты останешься здесь, — пробормотал он и прикусил мое ухо.

Ох, черт. Я крепко зажмурилась, гадая, не было ли слишком грубо кончить в присутствии незнакомых людей. Тут мою голову посетила ужасная мысль. Я откинулась назад, положила голову на плечо Бога и прошептала:

— Арон, нет ли случайно где-то поблизости еще одного аспекта? Гедонизм?

Это бы все объяснило.

Он нежно и ласково ущипнул меня за сосок, из-за чего я еле сдержала стон.

— Нет, — ответил он настолько тихо, что услышала его только я. И больше он ничего не добавил.

Но и не убрал руку.

Ох, Господи, я не знала, что и думать. Я заерзала на его коленях, когда девушка вернулась с едой. Меня охватило настолько сильное возбуждение, что я едва могла его вынести. В Цитадели Тадэхи Арон прикасался ко мне, потому что я, как и он, попала под чары Богини. Но если рядом не было никакого аспекта гедонизма, то что же стояло за его действиями? Внезапно в моей голове промелькнул образ плохого Арона, трахающего Юленну у дерева.

Боги имели потребности, как и все остальные. Когда я зашевелилась на его коленях, то ощутила, как твердый, напряженный член прижался к моему заду.

Арон тоже был подвержен страсти. Определенно. Я хотела обернуться и посмотреть на него, чтобы спросить о его чувствах, но музыка играла слишком громко, да и служанка уже поставила передо мной тарелку с едой, из-за чего мой рот наполнился слюной.

Я умирала с голода.

Протянув руку, я прикоснулась к подбородку Арона.

— Сейчас я собираюсь поесть, — пробормотала я. — И если ты не считаешь сексуальным, когда я, отвлекшись, измажу тебя едой, то прекрати теребить мой сосок и отпусти меня.

Он откинул голову назад и рассмеялся, из-за чего музыканты пропустили одну ноту. Через мгновение разговоры в зале возобновились. Арон в последний раз собственнически стиснул мою грудь, а затем отпустил ее.