Все мужчины смеялись. Я услышала, как Маркос ухмыльнулся и признал поражение.

Арон тоже улыбался. Его лицо светилось чистой, неподдельной радостью. Иногда я забывала, что он был Богом войны. Арон любил драться. Керрен подошел к Арону и помог ему снять путы. Арон стянул повязку и сразу же посмотрел на балкон, а в частности на меня.

Он довольно улыбнулся.

Я помахала в знак приветствия и наклонилась к Юленне.

— Что происходит?

— Мужчинам было скучно, поэтому они затеяли спарринг. Арон, должно быть, услышал их разговор и присоединился. Они дерутся уже несколько часов, — Юленна взяла еще один фрукт и изящно откусила кусочек. — Мужчины хотят подготовиться к битве.

Битва? Мое хорошее настроение испарилось. Арон о чем-то разговаривал с солдатами, указывая на оружие. Затем Бог обратился к Керрену, демонстрируя, как двигать мечом и как блокировать удары. Было ясно, что Арон находился в своей стихии.

Вот только я не хотела, чтобы он думал о войнах и сражениях.

— Но он же Бог войны, — раздался за моей спиной зловещий голос.

Юленна ахнула и шагнула ко мне. Я стиснула зубы, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Спидая, стоящего в коридоре. Он был совершенно неподвижен, наблюдая за нами. Мне на ум пришла фраза: «паук, ожидающий, когда муха запутается в паутине», но я промолчала.

— Разве у тебя нет ниточек, за которые нужно срочно подергать?

Улыбка, которая изогнула его губы, была несправедливо хороша.

— Есть. Но я почувствовал твое настроение. Не нужно сердиться из-за того, что ты не в силах изменить, Феатина.

Феатина. Так называла меня Тадэха. Мне было неприятно слышать это имя, но я понимала, чего добивался Спидай. Он демонстрировал, как много знал. Юленна съежилась за моей спиной. Я со злостью посмотрела на Бога.

— Я не забыла, кем является Арон, ясно? Мне лишь хотелось, чтобы он наслаждался своим пребыванием здесь. Мы должны отдохнуть от происходящего вкруг дерьма.

— Он не может «отдохнуть» от того, кто он есть. Либо ты полностью принимаешь его, либо остаешься ни с чем.

Предупреждение? Гневные, горькие слова грозили вырваться наружу, но я сдержалась. В голосе Спидая прозвучали нотки сочувствия, которые заставили меня остановиться. Я не понимала, когда он пытался быть милым, а когда просто шутил. Вообще не понимала. Я крепче прижала халат к груди.

— Разве быть несчастной при виде спарринга это так уж плохо? Я не хочу его потерять. Даже думать об этом не желаю.

— Ты потеряешь Арон в любом случае, — нараспев произнес он. — Вопрос в том, чем ты готова рискнуть ради него?

Речь о жертве? Это и есть выход?