— Иногда у них есть и другие задачи.
Он кивнул и глубоко вздохнул.
— Помимо прочих задач, то, что ты описываешь, похоже на проповедника или профессора колледжа.
Она подавила смех, прикрыв рот здоровой рукой. Профессор колледжа? Правда?
Но кого волнует, какие определения он использовал, чтобы понять ее жизнь, пока он
— Дэнни, я хотела, чтобы ты поцеловал меня в библиотеке. Но тогда я еще не была готова. — Она помолчала, думая об испытании, когда объявила о значении своего Бога для самой себя. — Теперь я готова.
Ее повязка лежала свёрнутой у его ног. Ее рука все еще неловко свисала между ними.
Дэнни склонил голову и нежно поцеловал ее локоть.
У нее перехватило дыхание.
— Это ведь не больно, правда?
— Нет. — Дрожь пробежала через нее. — Это было прекрасно.
— Истолковывать Его слово во времена перемен? — пробормотал он. — Ладно.
Он снова поцеловал ее в локоть, потом плечо, потом шею.
А потом он поцеловал ее в губы, и Агнес крепко поцеловала его в ответ, пытаясь заполнить всё своё одиночество и весь свой страх.
Она не могла обхватить его руками, как хотела, не могла положить обе руки на его широкую спину. Но по мере того, как поцелуй продолжался, боль в ее руке таинственным образом начала исчезать… феномен, которому, она не сомневалась, Дэнни мог дать какое-то медицинское объяснение. И все же, когда она начала прикасаться к нему, обнимать его, она подумала, что их поцелуи делают их более духовными и менее плотскими. Больше дыхания, и меньше равнодушного воздуха.
Помня предостережение Матильды, Агнес не стала заходить в пространство молитвы. Но она верила, что если сделает это, то услышит чудеса в жаре, возникшем между ними.
Когда они слились воедино, она боролась с желанием сказать