Качая головой и посмеиваясь, она ещё раз приложилась к кувшину, потом закуталась в одеяло, и прикрыв глаза, постаралась выбросить из головы уже совсем другие, гораздо более тревожные мысли: "Что с Декаром? Посадил его Латус на корабль в Либрию или потащил к своим заказчикам? Как родичи отнеслись к решению Ники Юлисы Террины остаться в столице с учётом того, сколько денег те потратили на организацию её бегства из Радла и на подкуп должностных лиц, сумевших добиться отсрочки ареста самозванки, выдававшей себя за внучку оклеветанного сенатора? По сути это спутало все планы Касса Юлиса Митрора и регистора Трениума. Не пожелают ли те выместить досаду на ни в чём не повинном Декаре?"

Она шлёпнула себя по лбу, размазав очередного, особо наглого комара.

"Если посмеют ему что-то сделать — не прощу, не знаю как, но отомщу обязательно, а если сама умру… так мне поделом! Подставила парня".

Громкий хлопок двери оторвал беглую преступницу от мрачных мыслей.

Из дома, смеясь, выбралась обнявшаяся парочка.

— Ты только вдохни этот упоительный аромат, Трилий! — патетически вскричал мужчина, воздевая левую руку к звёздному небу, а правой прижимая к себе тонкую, смуглую спутницу или спутника в коротком светлом хитоне с хорошо заметными даже на таком расстоянии вырезами на боках и подоле.

"Точно публичный дом!" — подумала Ника, торопливо сворачивая одеяло.

— Так пахнет весна и любовь!

И с чувством продекламировал, завывая и проглатывая окончания слов:

Твой приход — мне отрада. К тебе в тоске

Я стремилась. Ты жадное сердце вновь —

Благо, благо тебе! — мне любовью жжешь.