Дабы приход Канира Наша не застал его врасплох, хозяин дома устроился за рабочим столом, и не теряя времени, взялся за изучение отчёта, недавно присланного управителем имения.

Он почти дошёл до конца длинного текста, изобиловавшего жалобами на погоду, дороговизну и леность рабов, когда в ворота негромко, но настойчиво постучали.

Прихожую от зала так же отделял плотный занавес, поэтому хозяин дома не мог видеть, что там происходит, зато прекрасно расслышал голос, показавшийся ему определённо знакомым.

— Господин Септис оказывает нам большую честь, — назидательно вещал тот, кого регистор Трениума никак не мог вспомнить. — Недавно умерла его глубокоуважаемая матушка, и по нашим обычаям её семья всё ещё должна предаваться скорби, не принимая никаких гостей.

"Ну кто же это?" — лихорадочно соображал хозяин дома, убирая свиток с отчётом в стоявшую на столе шкатулку, окованную блестящими металлическими полосами.

Однако, только когда во внутренний дворик вошли два солидных господина, он наконец узнал одного из них: "Аппий Оропус Треун — смотритель порта! Только что он здесь делает? А это, наверное, Канир Наш?"

Полный мужчина в расшитом узорами халате, почтительно склонив украшенную жёлтым тюрбаном голову, внимательно слушал своего спутника, оглаживая унизанными перстнями пальцами пышную ярко-красную бороду.

— Здравствуйте, господин Оропус! — поднимаясь с кресла, радушно поприветствовал важного гостя регистор Трениума. — Что привело вас сюда в столь печальный для меня день?

— Наши сердца скорбят вместе с вами о тяжкой утрате, господин Септис, — церемонно поклонился смотритель порта. — Я бы не решился побеспокоить вас в столь неподходящее время, но мой хороший знакомый — господин Канир Наш так настойчиво просил сопровождать его в этом визите, что я просто не мог отказаться.

— Совершенно верно, — кивнул толстяк, и только тут хозяин дома заметил на его тюрбане большой, оправленный в серебро сапфир.

"Дикарь!" — с завистливой неприязнью подумал Итур Септис Даум, считавший, как и большинство его соотечественников, кричащие украшения и причудливые многоцветные узоры признаком варварства или отсутствия вкуса.

— Мне хотелось, чтобы господин Оропус подтвердил, что я не какой-то обманщик, а честный и уважаемый купец, который ценит свои слова и готов за них отвечать, — продолжал гость, всё так же оглаживая бороду, от которой явно пахло дорогими келлуанскими благовониями.

— Это так, господин Септис, — важно кивнул смотритель порта. — Я знаю господина Канира Наша уже семь лет, и за всё это время у меня не возникало причин сомневаться в его порядочности.