Потом эльф сообразил, что они имеют в виду разное, и вообще заткнулся. Только на сало поглядывал с вожделением. Впрочем, как и Надия. Все еще находясь во власти мыслей о предназначении женщин, он сунул запасной клинок в нежные ладошки Надии – мол, доверяю дележку. Как и ожидалось, лезвие в ее хрупких пальчиках не держалось, выворачивалось, девушка морщилась и хмурилась, пока благополучно не порезалась. Оголодавший эльф не выдержал, забрал нож и в момент нашинковал и сало, и хлеб. И тут же прихватил три куска сразу. И Надия – тоже… Так что еду они прикончили в один миг. И даже не оглянулись на владельца проверить, разрешает ли. Ну, оно и понятно: эльф из царственного рода, ему положено, а Надия… Она, видимо, считала, что такой красавице вообще всё положено прощать со снисходительной улыбкой.

У него еще оставалась вода в бурдючке. Мысленно потешаясь над собственной уступчивостью, он все же опустился на колени перед гипотетической будущей королевой мира, расшнуровал ее изящные башмачки, омыл узкие ступни холодной водой и внимательно осмотрел их на предмет потертостей и кровавых мозолей. Обувь новая, не притерлась, вполне могло быть всякое. К счастью, обошлось. Надия отреагировала на заботу легким вздохом удовольствия. Эльф, как ни странно, тоже. Только вздохи были откровенно завистливыми.

– Я вот думаю, – пробормотал Эл, – ага, думаю… об изначальной несправедливости мироустройства, вот. К примеру, мне два десятка лет, прекрасной принцессе столько же… и нечего прикидываться шестнадцатилетней дурочкой, характеристики кандидатур в своей зоне ответственности я наизусть знаю… да, и вот о чем я думаю. Надия почему-то слабое, изнеженное существо! Постоянно подворачивает на камнях ноги, я сзади шел, специально наблюдал! Тяжелее сумочки с духами ничего носить не то чтобы не может, а не будет – да и сумочку отдала нести мальчику, я сзади шел и все видел! Так же и сало: даже порезать на кусочки не способна! А ведь мы ровесники. А вот мне полагается к этому возрасту прилично владеть оружием – и я владею. Я обязан профессионально работать – и я делаю эту проклятую магнитосъемку, мотаюсь в походах от отдела прикладной лингвистики по вашим проклятым горам… и при этом тащу шатер, развожу костер и готовлю еду, ремонтирую бирюльки, ловлю проклятых клановых убийц… Я не дрожу от холода в этой идиотской прозрачной рубашечке, не синею до подмышек в этой идиотской мини-юбке, я не выгляжу в свои неполные двадцать лет конченой рухлядью, способной передвигаться только на шпильках, только по идеальным мостовым Флоренсо, да и то лишь от кареты до магазина и обратно… И я вот думаю: за что же тогда прекрасным йохам такое уважение и почет? Причем я не говорю о внимании! Внимание – оно очень даже естественно, при такой-то юбке да игривом ветерке… но почет и уважение за что? За то, что абсолютно ничего не желают уметь делать? Где разум, где логика?.. А мужчины придумывают мифы о всепобеждающей женской красоте, носят красавиц на руках и моют им ноги… А по-моему, так это просто наглость, не встречающая почему-то отпора. Я так думаю. А что думаешь ты, убийца?