Мастерские заперли. Сторожевых псов выпустили. Вот и всё. Пока мастера до усадьбы дойдут, женщины уже коров подоят. И усядется всё семейство за стол под навесом. Эльфов станут поддразнивать, на Яху с Хистом многозначительно поглядывать… благодать! Хорошо всё же, что уехали в свое время из города. Пусть и не по своей воле.

А каменные плиты на улице все же были кое-где вдавлены. Не усмотришь за всем! Хватило же дури солдатикам Любея гнать обозы в часть прямо через село! Вот и разбили мостовую! И патрули их пропустили как-то… да понятно, как: ребятки не из местных, у них и мысли не возникло поберечь сельское добро! А девки на них еще и заглядываются! Ну и что, что герои? Зато к деревенской жизни не приспособлены. Подхватит такой муж копье и усвистает по приказу на полгода – и кто тогда хозяйство удержит? Сосед? Ну, сосед, может, и не будет против утешить одинокую дзуду – но это и всё. Два хозяйства – это тебе не двух красавиц утешать, тут сил не хватит!

На площадке у кабака танцы еще не начались. Только слонялся полицейский патруль в броне. В броне…

Что-то неприятно царапнуло у гончара в груди. Какое-то предчувствие, что ли?

– Гребло! – строго сказал он. – Мостовые разбили по вашему недосмотру! Поправлять сами будете?

Долговязый полицейский в сомнении покосился на неподъемные каменные плиты:

– Может, любеевский сброд припрячь?

– Эти поправят! Им только навоз кидать от своих битюгов!

– Лады, сделаем сами! – вздохнул Гребло.

– Чтоб до завтра сделали, а не когда захочется!

– Я десятнику скажу – он найдет виноватых! – сообразил Гребло. – Они всё и поровняют! Мордами!

Калитку усадьбы перекрывала здоровенная бронированная фигура.

– Вы чего? – недоуменно спросил Кола. – Мне в свой дом пройти нельзя?

Спецназовец смутился и шагнул в сторону.

И снова кольнуло старого гончара. Опять броня! Понятно, что его усадьба охранялась – и еще как охранялась, но… но не так же явно!

Он оглянулся. По улице неторопливо брел полицейский патруль. Они что, так и шли за спиной от самой площади? И… верно, вон там еще что-то сверкает.

Он нахмурился и собрался устроить «Кулаку» небольшой допрос – но тут объявилась сама господиня Ялинька.

– А пройдем-ка в дом, муж мой! – многообещающе произнесла она.

Кола задумчиво оглядел супругу. Ну надо же! Юбка белая, да вся изукрашенная! И башмачки такие изящные! И платок этак томно на плече сверкает! На обнаженном плече, между прочим. Рубашечка такая, что, считай, и не скрывает ничего…

– Что не так?