– Грейфрайерс? Неужели леди Агнесса перебралась в другое место? – удивилась я.

В конце XVI века в Лондоне только и было разговоров о выходках этого призрака.

– Нет, конечно. Леди Агнесса осталась на прежнем месте. С помощью отца Хаббарда мы сумели достичь мирового соглашения между ней и королевой Изабеллой. По-моему, сейчас они даже подружились, чего не скажешь о призраке Элизабет Бартон. С тех пор как вышел известный роман о Кромвеле, она стала просто невыносимой. – Линда взглянула на мой живот. – В этом году, когда мы отмечали Мейбон, Элизабет Бартон вклинилась в наше чаепитие и сообщила, что ты ждешь двойню.

– Так оно и есть.

Даже лондонские призраки знали о моей беременности.

– Пророчества Элизабет трудно принимать всерьез, хотя порой они сбываются. Но при этом она всегда пронзительно орет. Это так… вульгарно.

Линда скривила губы. Сара сочувственно кивнула.

– Стыдно признаваться, но, кажется, мое заклинание на обратный ход времени утратило силу, – сказала я.

Я не только снова видела свою лодыжку (правда, учитывая размеры живота, для этого нужно было поднять ногу). Дверь мастерской месье Валлена полностью исчезла.

– Утратило силу? – засмеялась Линда. – Ты так говоришь, будто твоя магия имеет… срок реализации.

– Я не приказывала заклинанию исчезнуть, – проворчала я.

Но ведь я и не давала ему приказа начаться.

– Заклинание рассыпалось, потому что ты плоховато его завела, – объяснила Сара. – Заклинания с обратным ходом времени – они такие. Если хорошенько «ручку не покрутишь», попыхтят и остановятся.

– Мы бы посоветовали тебе: как только наложишь заклинание обратного хода времени, не дави на него. – Сейчас Линда напомнила мне учительницу физкультуры, когда я училась в седьмом классе. – При наложении сосредоточиваешь на нем все свое внимание и в последнюю минуту отходишь в сторону.

– Сознаю ошибку, – сказала я. – Теперь я могу двигаться?

Линда наморщила лоб, оглядев Плейхаус-Ярд.

– Думаю, да. Теперь можешь, – провозгласила она.

Я помассировала затекшую спину. От долгого неподвижного стояния она затекла и болела. Мои ноги, казалось, вот-вот взорвутся. Я поставила одну ногу на скамейку, где сидели Сара с Линдой, и наклонилась, чтобы ослабить шнурки кроссовок.

– Что это? – спросила я, глядя в щель между скамеечными дощечками.

Нагнувшись, я подняла бумажный свиток, перевязанный красной ленточкой. Пальцы правой руки сразу закололо, а пентаграмма на запястье запульсировала разноцветными сполохами.